– Но это же в традициях наших предков.
– Традиции бывают разные. Что-то из них нам близко, а другие мы не воспринимаем. И я не одинок в этом. Цицерон, кстати, тоже не находил удовольствия в наблюдении за, как он говорил, оголтелой толпой, ревущей вокруг арены. Считал расточительством проматывать целые состояния на бои гладиаторов и травлю диких зверей ради непристойного зрелища.
Спурий был явно не удовлетворён ответом:
– Римляне из знатных семей выходили с оружием на арену с единственным желанием – помериться храбростью и мужеством. Некоторые сенаторы добровольно становились гладиаторами, и даже император Калигула был одержим этой страстью.
Сенека непроизвольно скривил губы, словно наступил на слизняка.
– Уже само имя этого правителя вызывает у меня неприятие, а подобные его увлечения – и подавно. Мне также непонятно поведение некоторых знатных матрон[7], готовых отдаваться гладиаторам в казармах, пропитанных запахом пота, крови и нечистот! Словно египетские благовония, римлянки вдыхают этот запах с вожделением, чтобы затем бесстыдно делиться с подругами впечатлениями.
Спурий продолжал упорствовать:
– Но многие женщины из благополучных римских семей обучаются в гладиаторских школах. Что на это скажет сенатор?
– Виной всему тяга к наслаждениям, ибо каждый порок бьёт через край наслаждениями! Я опечален, но не имею права осуждать римлян за то, что они получают удовольствие при виде убийства. Они приходят на представление, уже одержимые страстями – в предвкушении эмоций, с надеждой выиграть заключённое перед поединком пари. Беда для нас, римлян, в том, что мы привыкли получать наслаждение, порождённое яростью и насилием, и всё это в концентрированном виде преподносят сражения гладиаторов.
Ответ смутил центуриона. Он оставил пассажира в покое и вернулся к воинам. А Сенека занялся собственными размышлениями.
Они были безрадостными: сколько месяцев или лет продлится его непредвиденная ссылка?.. Понятно было одно – придётся надолго расстаться с привычным образом жизни в Риме, привыкать к новым условиям. «Неужели меня ожидает судьба Овидия[8], упокоившегося в земле скифов, куда он был выслан Августом? Десять безотрадных лет ожидал помилования несчастный автор любовных элегий! Но Овидий хотя бы знал, за что страдает». Всесильный правитель Рима не простил Овидию «безнравственную» поэму «Искусство любви»! А Сенеке приходится лишь догадываться, что основанием для его ссылки является чудовищная ложь. Благо он хорошо усвоил наставления отца, мудрого Сенеки Старшего, и знал, как следует поступать в подобных случаях:
«…Атлет не способен победить сильного соперника, если тело его не украшено синяками и ссадинами от прежних схваток. Вступая в бой, не расставайся с надеждой победить. Ты упал – не падай духом; опрокинутый, всякий раз вставай ещё более непреклонным!»
В один день Сенека превратился в преступника и изгоя, которому было запрещено общение с родными и близкими. Где-то далеко остались дом, друзья – образованные, утончённые, отзывчивые. А впереди ждал не самый дружелюбный остров, климат которого к тому же совсем не подходил Сенеке, перенёсшему в молодости серьёзную болезнь, едва не унёсшую его жизнь.
Эта ссылка продолжала череду несчастий, выпавших на долю Луция за последнее время. Не так давно он женился, выбрав наконец женщину с добрым нравом. По вечерам, видя его за рабочим столом, она садилась рядом, а он рассказывал ей, чем занимается и что в этот момент получается, а что – нет. Делился новостями за день. При этом говорил: «Буду озирать умственным оком весь прошедший день и взвешивать свои поступки, как поступали пифагорейцы[9]».
Год назад жена умерла при родах, оставив ему сына, первенца Луция. Мать Сенеки, Гельвия, взяла младенца к себе в дом, заботилась о нём как могла. Через месяц от неё пришло письмо, что малыш простудился и умер. Незадолго до мрачных событий в испанской Кордубе, на родине, умер отец, Сенека Старший.
После смерти отца Сенека получил свою долю в наследстве. Император Клавдий, по закону о ссылке, отобрал всё имущество в казну. Сенатор остался практически без средств, необходимых для привычного ему существования. О боги! Где же справедливость и милосердие в этом мире?
В какой-то момент трирема «подпрыгнула» на большой волне и, вздрогнув, скатилась вниз. Сенека удержался, вцепившись в поручень, но его с ног до головы обдало морской пеной, и по лицу долго ещё бежали струйки воды – солёные и горькие, как слёзы. В этот момент перед Сенекой вдруг возник образ отца. Он был как живой и говорил:
8
Овидий Публий Назон – римский поэт, более всего прославившийся любовными элегиями и поэмами «Метаморфозы» и «Искусство любви».
9
Пифагорейцы – последователи философского учения Пифагора (VI в. до н. э.), идеолога греческой аристократии. Пифагорейцы предлагали такой образ жизни, целью которого было освобождение души от тела посредством её очищения, а также поиски гармонии во всём.