— Пошел! — рявкнул на него Фридеберг, и Балай снова спрятался. — А со мной Верховное командование что решило делать? В ординарцы? Или на придорожной вербе мне повеситься?
— Э-э-э-э, — Гапиш снова замялся, — точных инструкций…
Фридеберг повернулся, хлопнул дверью. На улице уже светало. Минейко с шофером спали в машине. Над городом с воем пронеслась пятерка бомбардировщиков, направляясь на юг.
13
Ясь Пшевенда, по прозвищу Белесый, в то утро, как обычно, погнал коров из Блажеевиц на дальние пастбища, туда, за господский лес, в пяти с лишним километрах от деревни. Ясю уже исполнилось девять лет, волосы у него в соответствии с прозвищем были цвета выгоревшего льна, глаза небольшие, темно-голубые, штанишки, как и пристало пастуху, сильно потрепанные, ноги в синяках и царапинах. Три года уже он пас блажеевицких коров — сперва был помощником старика Палюса, а с весны, после смерти Палюса, стал самостоятельным руководителем этого отнюдь не последнего по значению деревенского ведомства; помогал Ясю один только пес Жуцай, известный своей ленью и капризами.
Обреченный ежегодно на семь и даже больше месяцев одиночества, Ясь стал не по возрасту серьезен. Коровы у него были хоть и тощие — ведь деревня каждый год начиная с января голодала, — но честные и благопристойные и границ отведенного им участка не нарушали. На пастбище Ясь обычно предоставлял им полную свободу действий. Жуцаю давал выходной до вечера, а сам принимался за технические изобретения.
Техника была его великой страстью. Еще несколько лет назад он сделал открытие — изобрел водяную мельницу. Для этого нужны две палочки, раздвоенные, как рогатки. Потом берут еще одну, круглую и прямую. Ее продырявливают посредине ножичком, в узкое и плоское отверстие всовывают кусок лучины, у самой оси в лучине делают врез, во врез вставляют другую лучину, все вместе немножко подравнивают и сглаживают. Потом ось с образовавшимися таким путем четырьмя «плавниками» кладут в расщепление двух первых палочек. Палочки вколачивают с обеих сторон какого-нибудь узенького ручейка так, чтобы вода доходила до «плавников» или как их там по-ученому назвать. Тогда они начинают вращаться. Если теперь эту конструкцию увеличить в несколько тысяч раз и кое-что в ней исправить, то получится настоящая мельница, как в Поробмке или Рожнове.
Блажеевицы были расположены в глухом углу страны, настолько далеко от границы, что о ней никто даже не думал. Война, однако, быстро сказалась на образе жизни Яся.
Самолеты, о существовании которых теоретически и раньше было известно в Блажеевицах, теперь стали одной из главных тем разговоров в деревне. Местные жители рассказывали, будто видели их, а несколько дней спустя дошли слухи о том, что в далеком воеводском городе сбрасывали бомбы, а в уездном местечке запретили зажигать свет. Яся все это очень взволновало, по ночам ему снились странные конструкции — телеги с крыльями, как у гусей, и другие нелепости. Он не стал медлить и сразу же изменил направление опытов своей лаборатории: гидроэнергетике он предпочел аэродинамику.
Жители Блажеевиц этот день провели, как обычно: с утра одни пахали под озимые (их мало сеяли, поэтому большинство крестьян справилось с пахотой еще на прошлой неделе), другие подкапывали увядшие кустики картофеля, ощупывали рукой клубни покрупнее и вырывали их, стараясь не разорвать корней, в надежде, что клубни поменьше до осени напьются соков тощей земли и подрастут. А многие крестьяне сидели в хатах или в овинах, гончарничали, стругали ложки из липы и даже рисовали по своему образу и подобию худых, преждевременно состарившихся Христосов, богородиц и святых.
Жителей этой деревни в округе презрительно называли халупниками — и потому, что халупы, хоть и покосившиеся, составляли их главное достояние, и потому, что из-за недостатка земли они большую часть времени проводили возле своих халуп.
Так получилось, что разразившиеся в тот день события застигли всех жителей деревни на месте. В знойный полдень, жаркий, как в июле, над двумя рядами — из-за отсутствия земли — тесно стоящих хат, над серо-зелеными от мха, прогнившими крышами раздался странный рокот. Вся деревня, услышав этот рев, выбежала на улицу, люди задирали головы, глазели; многие впервые в жизни видели нечто такое. Молодые не скупились на возгласы удивления, старики недоверчиво хмурились, как при виде всякой новинки, а наиболее грамотные стали считать черные крестики и насчитали целых пять.