Водитель-механик рванул рычаг. Гусеница на миг замерла – танк забросило на обочину. Офицер побежденной армии свалился в неглубокий ров, обсыпанный пылью и гравием, выброшенными из-под гусениц. Когда он поднял голову и выплюнул попавший в рот песок, сквозь удаляющийся отзвук двигателя пробился довольный, издевательский гортанный гогот.
Речка называлась точно так же, как и окружающая местность – Турка. Походила она на самый обычный поток, питаемый стоками с полей – мелкий и узкий. Вдалеке ее течение отмечали только высокие ольхи, пересекающие полосой луга.
Но она фигурировала на картах, даже не сильно крупномасштабных. Вода была такой, как когда-то: холодной и чистой, она быстро текла по каменистому дну. Она же приносила облегчение стертым, напухшим стопам.
Капитан решил переночевать в кустах можжевельника на опушке и съесть последнюю банку консервов, последнюю из тех, которые сам он несколько дней назад забрал из разбитого грузовичка. Schweine Zungen – заливные свиные языки. А вскоре нужно будет решиться, даже рискнуть зайти в какой-нибудь дом. Дорога ждет долгая, а есть нужно.
Видимые на горизонте постройки казались не тронутыми войной. Как будто бы ничего и не случилось. Одним лишь беспокоящим элементом была вздымающаяся над ними тонкая игла с едва видимыми растяжками.
Мачту антенны капитан заметил, с трудом напрягая зрение, поскольку бинокль потерял уже давно. Он догадывался, что Турку уже захватили; возможно, установили пункт связи, возможно – пост ПВО. Расположение было подходящее, неподалеку от транзитного шоссе: между Вышкувом и Острувью Мазовецкой. В тишине сумерек даже со столь далекого расстояние был слышен шум движущегося по этому шоссе транспорта.
Встреча с патрулем на бронетранспортере в лесу выбила капитана из шаткого равновесия, в котором он находился с самого начала возвращения с проигранной войны. Но когда капитан пытался спокойно об этом размышлять, то пришел к довольно-таки утешительному выводу. Враг не охотился на отдельных невооруженных солдат, не пытался взять их в плен. Наверняка, у него было достаточно забот с теми, которых уже схватил…
Оказалось, что решение не снимать форму и не искать гражданские тряпки было правильным. А может и по-другому, оно не было по сути своей неправильным. Капитан не знал, а не справился бы лучше какой-нибудь гражданский, один из моря беженцев. Только не хотелось ему запросто так погибнуть в накапливающейся в небольших городках и лагерях толпе, которая, под чутким взглядом победителей толпилась вокруг котла с похлебкой.
Это не было сознательным решением, следующим от отказа сложить оружие, продолжения сражения, нежелания сдаваться. Скорее всего: из-за отсутствия решения, что было логическим последствием последних недель, в течение которых он чувствовал себя захваченным разыгрывающимися событиями. Когда о последующих шагах решения принимались, самое большее, четвертью часами ранее. А чаще всего, решения принимались за него.
Сам он хотел только вернуться. Ведь всегда возвращаешься. Даже если возвращаться не к чему.
Предвечерняя тишина усыпляла, натруженные ноги немели в холодной воде.
Вроде как, время есть всегда, веточка ли треснет под сапогом крадущегося, звякнет ли пряжка на снаряжении. Этого достаточно, чтобы сунуть руку под шинель, схватить винтовку и быстро подняться вполоборота. Прицелиться, нажать на спусковой крючок…
- О, Господи!…
Искаженная страхом заросшая рожа.
Вот же ведь тихо подошел, сукин сын, подумал капитан, опуская ствол.
Он поднялся, стараясь не спускать с глаз перепуганного мужика. Зашипел от боли, когда встал босой ногой на остром, спрятавшемся в траве камешке.
- Господи Иисусе, оно же я… - простонал мужик, как будто бы это все поясняло. Офицер кивнул, откладывая винтовку в сторону. Потом уселся, натягивая носки на мокрые, все в песке стопы.
Мужик присел на корточки рядом, искоса поглядывая на не помещающиеся под фуражкой седые волосы. Он вытащил смятую пачку сигарет.
- Пан капитан из запаса… - буркнул.
Как вопрос это не прозвучало, потому ответа он и не получил.
- Из запаса… - хриплым голосом повторил он и высморкался. – Заметно… - совершенно зря прибавил он.
Мужик вытащил лопнувшую сигарету, сплюнул на палец, тщательно склеил папиросную бумагу и воткнул себе в рот. Потом одумался, показывая в усмешке немногочисленные зубы. Сигарету изо рта он вынул.
- Пан капитан закурит?... Оно из руки, так ведь последняя была…
Пан капитан подтянул ремешки гамаш, чувствуя, как сворачиваются кишки. Свою последнюю он выкурил еще два дня назад, так что лопнувшая, заслюнявленная сигарета притянула его взгляд.