Какое-то время на лице подхорунжего рисовалось смущение. Из неприятной ситуации его спас мужик-хозяин, который, что-то бормоча себе под нос, взял свечку и громко выругался, когда горячий стеарин капнул ему на ладонь. Подхорунжий вытянулся по стойке смирно.
- Пан капитан! Докладывает дежурный подхорунжий Мазёл: отряд готов действовать.
- Капитан Вагнер.
Какое-то время он оценивал взглядом вытянувшегося по струнке унтер-офицера. Тот безошибочно распознал офицера из запаса, на миг в его глазах даже мелькнуло превосходство, которое кадровые военные так любили демонстрировать. Только видное под расстегнутой шинелью, свисающая стволом вниз короткоствольная винтовка пробуждал невольное уважение. Польский офицер, да еще с оружием – в последнее время картинка редкая.
- Вольно, - бросил через несколько секунд Вагнер. Взгляд подхорунжего выдавал облегчение. Вагнер догадался, в чем дело. Наконец-то нашелся кто-то, кто возьмет командование на себя. По крайней мере, так подхорунжему казалось.
Так что дело еще не самое паршивое, подумал резервист. Возможно, эти не станут спорить, возможно, даже подчинятся. Он выругался про себя. Все равно – проблема.
- Слушаю, пан капитан?
Вагнер покачал головой совершенно по-граждански. Подхорунжий не обратил на это внимания.
- Какая часть? – небрежно спросил офицер резерва. Особо это его не интересовало, ответ не мог быть существенным.
- Отдельный отряд Войска Польского!
Хорошее название, подумал Вагнер; нормальное, как и любое другое. Что дальше? Решение за него принял хозяин.
- А чего это в сенях стоим? – задал он риторический вопрос. – В дом просим, в дом. Выпить чего-нибудь, а то холодина такая…
- Ведите, пан подхорунжий.
Вагнер кивнул. Остальная часть отдельного отряда квартировала за скрипучей дверью, в большом помещении. Там находился очередной семнадцатилетний пацан в мундире стрелка, плюс пара еще более младших подростков в харцерском хаки. И было им, самое большее, лет по пятнадцать. Все они тут же, неумело, схватились на ноги, еще не зная, как приветствовать входящего в помещение офицера. Вагнер им только лишь кивнул, не желая провоцировать на более отчаянные действия.
В качестве общества в освещенном керосиновой лампой комнате отдельный отряд имел молодую девушку, на коленях которой спал младенец, и пара приличных размеров хряков в сбитой их досок загородке. Вагнер поглядел на окно, затемненное военным одеялом, старательно прибитым к оконной раме.
Взгляд девушки, совершенно никакую красоту, которой портили грубые, словно бы запухшие черты лица, скользнул по Вагнеру. Через миг девушка опустила глаза.
- Невестка… она немного не в себе… - пояснил хозяин, который пролез за всеми в помещение. – Это с тех пор, как повестку получила… Мы-то уже отплакали, еще два имеются, в плену, только вот она почему-то до сих пор не может.
Похоже, сын его погиб еще в самом начале, когда еще сообщали, понял офицер запаса. И поглядел на спящего младенца, который никогда уже не увидит отца.
- Так ему было на роду написано. – Мужик явно верил в судьбу. – А вот старшеньких Пресвятая Дева защитит, как и нас.
Вагнер только скривился. У него самого было довольно скептичное мнение относительно намерений и возможностей Девы Марии. Хуже того, многовековой опыт это лишь подтверждал.
- Баба еду варит. – Мужик никому не давал взять слово, совершенно не обращая внимания на подхорунжего, который, вне всяких сомнений, желал перехватить инициативу. – Долго оно, потом что натемно, но кишка будет. Кровянка. И убоина свежая.
Впервые за вечер Вагнер повеселел, несмотря на сокращение, которое неожиданно почувствовал в желудке, давно уже не помнящем горячей еды. Он поглядел на загородку, в которой донедавна проживал еще один обитатель. Оставшиеся подсвинки похрюкивали, не осознавая ждущей их неизбежной судьбы.
- Пан капитан…
- Пан подхорунжий, скомандуйте уже "вольно", - Вагнер заметил, что весь отдельный отряд стоит по стойке смирно.
- Пан капитан…
- Завтра, пан подхорунжий, завтра.
На сегодня ему было достаточно.
- Пан капитан…
Сквозь остатки сна пробивался настырный голос. Вагнер натянул одеяло на голову, не обращая внимания на щекочущие лицо стебли. Не помогло. К голосу прибавилась еще и сотрясение за плечо.
- Пан капитан…
Военный откинул одеяло, повел отсутствующим взглядом, пытаясь понять, где находится. Кости болели от неудобного положения на слишком мягком сене.
С большим трудом он сконцентрировался на склоняющемся над ним заросшем щетиной лице. Прежде, чем его распознал, знакомый запах перегара, напомнивший ему вчерашний вечер.