Вне зависимости от того, сможете ли вы выявить потакающее поведение в своем общении со взрослым ребенком, вам все равно понадобится установить границы в ваших с ним отношениях. В любом случае, дело уже не в вашем взрослом ребенке: дело в вас.
Я это точно знаю, потому что я через это проходила.
И в глубине души вы тоже это знаете.
Глава 2
Почему мы потакаем и почему мы должны это прекратить
Основа потакания – это проблемы с границами. У тех из нас, у кого нарушены границы, потакание включается, когда мы становимся родителями. Мы часто близоруко фокусируемся на помощи детям, супругам и другим людям: мы готовы делать что угодно, только бы не вглядываться в собственную жизнь. Чем старше становятся дети, тем быстрее мы забываем испытания и беды своего прошлого и привыкаем к созависимому образу жизни, который становится для нас так же нормален, как дыхание.
Мы заботимся о людях просто потому, что мы такие есть. Нам нравится помогать. И неважно, что это калечит окружающих, которым необходимо приобретать навыки независимой жизни! И неважно, что это не дает нам жить той жизнью, которой желает для нас Бог!
До того как мне удалось разглядеть ту роль, которую я играла в динамике потакания, я обращала внимание на что угодно, кроме моего собственного эмоционального, духовного, психологического и физического здоровья. Когда сын был рядом, я душила его излишней заботой, пока он снова не сбегал. Тогда я очертя голову бросалась в очередные отношения, в очередную работу, хобби или проект.
Говорят, что мы были созданы с двумя зияющими, жаждущими заполнения дырами в теле. Одна расположена в животе, а другая – в сердце. Мое сердце было травмированным и пустым, и я игнорировала его боль, набивая желудок пищей, наркотиками и алкоголем.
Когда я в 35 лет приняла Иисуса как моего Господа и Спасителя, я встала на путь к новой жизни с новым сердцем, но мне надо было рассортировать и выбросить многое из своей прежней жизни.
Бог больше, чем любая проблема в нашем прошлом, Он важнее, чем любая ложь, в которую мы привыкли верить. Но мы должны взывать к Нему о помощи, чтобы осознать ту ложь, которая ежедневно встречается на нашем пути. Бог знает, в каких битвах нам приходится сражаться, если в прошлом мы терпели боль, каков бы ни был ее уровень.
Вне зависимости от того, на каком этапе своей жизни вы находитесь, чувствуете ли вы себя эмоционально здоровыми или балансируете на грани кризиса, именно здесь таится решающий момент. Но многим страдающим родителям, которые хотят двигаться вперед, вначале надо будет оглянуться назад.
В свои подростковые годы я бежала от боли, которую причиняло мне сначала понимание, что меня растлили, пока я была ребенком, а потом и участь избиваемой жены. Тогда я впервые начала искать утешение в пище и наркотиках. Я не пыталась понять патологию насилия, не обращалась за помощью, чтобы разобраться с болью, гневом, отсутствием прощения и страхом, которые копились и гноились внутри меня. Вместо этого я училась фокусироваться на других вещах и людях, а главное – на моем сыне.
Я начала жить его жизнью, потому что значительная часть моей собственной была слишком болезненной, чтобы иметь с ней дело. Со временем я почти полностью забыла, что я так усердно пыталась забыть.
В тот Новый год, когда арестовали моего сына, мне не следовало прикасаться ни к чему в его доме. В своем желании помочь я снова переступила свои родительские границы. Казалось бы, после стольких-то лет я, наученная горьким опытом, должна была быть умнее. Не тут-то было.
В мои обязанности не входило убирать за ним бардак или упорядочивать хаос, оставленный в его доме командой спецназа. В мои обязанности не входило избавляться от оскорбительной коллекции нацистских сувениров. Я не обязана была заботиться о том, чтобы личное имущество моего сына не пострадало. Если бы вандалы заявились тем вечером в дом, обчистив его от потолка до половиц, значит, так и должно было быть. Это было бы прямым последствием его действий.
Мне ни в коем случае не следовало втягивать мужа и пасынков в эту драму, делая их своими невольными сообщниками. Мне нужно было поглубже вздохнуть и отступить. Мне следовало занять место в зрительном зале, позволяя действу разворачиваться передо мной, а не выскакивать на сцену.
«Помогая» сыну во время его кризиса, я снова вмешалась в то, что вполне могло быть ценным жизненным уроком, который Всемогущий хотел преподать ему… и мне.