Наконец мы очутились на расстоянии какого-нибудь часа или двух езды от цели нашего путешествия. Погода стояла сносная, я вяло перебрасывался словами со своими ближайшими спутниками, трясясь в седле. В общем, если не считать моей беспричинной тревоги, все шло на удивление гладко, пока я внезапно не почувствовал запах дыма. Судя по реакции моей Александры, она его тоже уловила. Еще две или три лошади вдруг замедлили шаги, и рыцари, которые сидели на них верхом, недоуменно переглянулись. Поведение животных их озадачило, сами же они еще не разобрались, в чем дело.
— Впереди что-то горит, — сказал я им.
Нестор, Умбреж и еще несколько рыцарей недоверчиво взглянули на меня.
— Я не чувствую запаха гари, — сказал Нестор. — С чего ты взял, что впереди пожар? Дымом вроде не тянет.
— Уверен, там что-то горит. Лошади тоже это учуяли. Поглядите-ка на них.
Нестор поднял руку ладонью вверх, призывая всех остановиться, и сурово нахмурился. Несколько минут он пытался уловить в воздухе запах дыма и наконец, еще больше помрачнев, кивнул мне:
— Да-да, черт побери, ты прав. Эй, Редондо, Мессина! — Он подозвал к себе двух самых опытных разведчиков. — Отправляйтесь вперед и поглядите, что там такое. Если это лагерь, я хочу знать чей. И сколько там народу.
— Это не лагерный костер, — убежденно возразил ему я. — Там что-то большое горит, ручаюсь.
— Возможно, ты прав. Посмотрим.
Разведчики отправились вперед, мы остались ждать. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они вернулись, хотя на самом деле Редондо и Мессина отсутствовали всего несколько минут. Оба пребывали в чрезвычайном волнении. Они направились прямиком к Нестору, отозвали его в сторону и стали о чем-то с ним шептаться. Выслушав их, командир повернулся к остальным и отрывисто приказал:
— По коням, скачем во весь опор! Это обитель! Кто-то поджег монастырь!
Новость подействовала на всех нас как удар хлыста. В считанные секунды отряд помчался по лесу вскачь. Даже Умбреж очнулся от своих меланхолических раздумий и с беспокойством вопросил:
— А что с принцессой? Она ведь там? Ее высочество в безопасности?
— Откуда мне знать? — довольно нелюбезно отвечал ему Нестор. — Разведчики заметили каких-то людей снаружи, у стен обители. Но разве ж издалека можно было разглядеть их лица? Все, отставить разговоры! Вперед, лопни ваши глаза!
Итак, опасаясь за целостность своих глаз, мы пришпорили лошадей и вихрем понеслись сквозь лес. Только ветер в ушах засвистел. Копыта дробно стучали по земле, из-под них летели комья грязи. Вскоре лес остался позади, и, едва очутившись на открытом месте, мы тотчас же увидели далеко впереди обитель благочестивых жен… Вернее, то, что от нее осталось.
Я сам никогда прежде в этом монастыре не бывал, но говорили, это было простое и скромное и вместе с тем весьма элегантное сооружение, которое вполне отвечало нехитрым потребностям благочестивых жен. Не мне судить, насколько верной была эта характеристика: я в первый и в последний раз увидел здание, когда от него уже мало что осталось. Мы выехали из леса как раз вовремя, чтобы стать свидетелями обрушения последнего вертикально стоявшего фрагмента обители. Издали мы услыхали звук его падения и даже треск бревен, из которых он был сложен.
Неподалеку от пожарища я различил несколько фигур. Судя по всему, женских. Я не взялся бы утверждать это наверняка, поскольку благочестивые жены согласно уставу ордена носили какие-то бесформенные балахоны, под которыми, да простит мне Бог, вообще-то мог укрываться кто угодно, в том числе мужчина. И безоговорочно признать в монахинях женщин можно было, лишь приняв на веру то, как они себя именовали. Я время от времени встречал благочестивых жен небольшими группами и поодиночке. Они изредка появлялись в миру с благотворительными целями и для сбора пожертвований. У нескольких из них, поверьте, росли усы — длинней и гуще моих! Так что, повторюсь, в вопросе принадлежности всех этих сестер к женскому полу приходилось полагаться только на их слово.
Мы в считанные секунды проделали путь от кромки леса до руин монастыря. Полагаю, наш отряд являл собой внушительное зрелище: да и может ли быть на свете что-либо более величественное, чем два десятка вооруженных рыцарей, скачущих во весь опор к месту недавней трагедии, когда помогать уже некому и спасать нечего? Остановив коней на почтительном расстоянии от благочестивых жен, мы принялись с любопытством их разглядывать. Женщины тоже на нас смотрели. Но лица их оставались совершенно бесстрастными. Мы не могли определить, рады ли они нам, или напуганы нашим внезапным появлением, или раздосадованы, что посторонние лица помешали им предаваться своему горю.