Так я впервые познал женщину — в пяти футах от мертвого тела моей матери, укрытого простыней. Такое соседство вряд ли можно было назвать уместным, но теперь, мысленно возвращаясь к этому эпизоду своей жизни, я нахожу его весьма символичным.
7
НЕСКОЛЬКО минут, пока наши тела еще хранили жар после бурных любовных утех, мы лежали, тесно прижавшись друг к другу.
— Это было… так неожиданно… — хрипло сказал я.
— Жизнь полна сюрпризов, — отозвалась Астел. Слегка отстранившись от меня, она перебирала пальцами завитки волос у меня на груди. — Знаешь, чего тебе, по-моему, не хватает, Невпопад?
— Ты будешь перечислять мои недостатки по алфавиту или по степени их важности, от большего к меньшему?
Она улыбнулась. Мои слова ей показались забавными.
— Мне кажется, тебе недоставало уверенности в себе. Которая появляется только после того, как мальчик, юноша превратится в мужчину. Понимаешь? Станет мужчиной в полном смысле слова.
— Ты об этом?.. Ну а как же монахи, которые соблюдают обет безбрачия? Ты, поди, не хуже меня знаешь, большинству из них уверенности в себе хватает с избытком.
Астел скорчила пренебрежительную гримаску.
— Этим-то что! Они занимаются любовью со своим Господом. Да и мало ли чем еще. И с кем. Ты что, проверял, как они себя ведут, следил за ними? — С этими словами она снова стиснула меня в объятиях, так крепко, что еще немного, и я бы задохнулся. — Уверенность в себе, — повторила она таким тоном, как будто подводила итог важному диспуту.
— Так, значит, ты мне уступила, чтобы избавить меня наконец от этого моего недостатка? Чтобы я обрел уверенность в себе?
— В какой-то мере — да… — Она удовлетворенно вздохнула. — Но не только. Знаешь, по правде говоря, мне давно уже приходило на ум, а не заняться ли этим с тобой… Я довольно часто себе представляла, как это могло бы у нас получиться. Знаю, знаю, это звучит странно, я ведь, можно сказать, приняла тебя на руки, как только ты родился. Но пожалуй, это-то как раз меня к тебе и манило. Возможность наблюдать за тобой, за тем, как ты рос, из младенца сделался мальчишкой, юношей…
— Не значит ли это, что ты меня просто подзадоривала, когда говорила о моем бессердечии, обвиняла меня бог знает в каких грехах и проступках? Или ты в самом деле так обо мне думаешь?
Астел склонила голову набок и, немного помолчав, медленно проговорила:
— Мало ли что скажешь в минуту гнева, Невпопад. Не обращай внимания. Люди, стоит их разозлить, часто говорят такое, о чем потом жалеют.
Она нежно провела ладонью по моей щеке, потом, наклонившись, поцеловала в губы. Моя плоть тотчас же отозвалась на эту ласку. На этот раз мы занимались любовью куда менее неистово, чем впервые. Я был в этих делах новичком, но быстро усваивал от Астел все уроки, которые она считала нужным мне преподать.
Насытившись близостью, мы торопливо оделись и вышли из комнаты, где лежало тело моей матери. В трактире к этому времени осталось совсем мало посетителей, да и те были пьяны до беспамятства. Трезвым оставался один лишь Строкер. Он торчал за стойкой, перемывая в лохани кружки и вытирая их засаленным полотенцем. Я насторожился, увидев его за этой работой, ее у нас обычно выполняли служанки. Недоумевая, что бы это значило, я поймал на себе его недружелюбный взгляд исподлобья.
— Я уже послал за похоронщиком, — просипел он. — Явится поутру, заберет тело и избавится от него. — Строкеру даже в голову не пришло спросить о моем мнении насчет этого распоряжения, сочувствия моему сиротству он также не потрудился высказать.
Я сердито нахмурился:
— Как это — избавится? Где она будет похоронена?
— Похоронена! — засопел Строкер. — Скажите на милость! Спалит он ее в своей печи, вот и все дела, в пепел сожжет, ясно? Или у тебя деньжата имеются на гроб и на рытье могилы на кладбище? — Последнюю фразу эта скотина произнесла с таким презрением, с таким чудовищным высокомерием, что кровь во мне закипела от ярости. Ну, сейчас ты у меня получишь! — подумал я.