— Нет, — солгал я. — Трудностей я не боюсь.
— Значит, решено. — Она подбоченилась и взглянула на меня весьма одобрительно. Едва ли не с восхищением. — Тебя поселят вместе с другими оруженосцами. Им будет велено относиться к тебе как к ровне. Один из рыцарей станет твоим господином и наставником. Ты будешь учиться всему, чему подобает, овладеешь боевыми навыками, отшлифуешь свои манеры, ты вырастешь в чинах. И рано или поздно тебе откроется твое истинное предназначение.
Я негромко застонал. Опять, опять это слово!
Но внезапно в душе моей всколыхнулось воспоминание: я словно воочию увидал рисунок на гобелене в зале Справедливости. И спросил о нем мою сиделку.
— Ах, вот ты о чем? — Беатрис пожала плечами. — Знаешь, его много лет тому назад выткал один колдун. Плетельщик-прорицатель.
Я снова приподнялся на подушках. Ну ничего себе! Магов-плетельщиков, обладающих даром предвидения будущего, во всем нашем королевстве были считанные единицы. В отличие от чародеев, специализировавшихся в других разновидностях магии.
— А что… что означает рисунок на гобелене? — дрогнувшим голосом спросил я.
— Явление величайшего из героев. Одного из будущих правителей Истерии… Некоторые утверждают, что он объединит под своим владычеством также и другие королевства, и тогда на нашей земле настанет золотой век. — Склонив голову набок, она смерила меня лукавым взглядом. — А почему ты спрашиваешь? Мнишь себя этим героем?
— Что? — Я расхохотался. — Мадам, я такой же герой, как вы — королева Истерии.
В дверь постучали. У выхода из комнаты стояла в ожидании приказаний какая-то молоденькая девица. Она обратила вопросительный взор к Беатрис и поспешно распахнула створки лишь после того, как та повелительно кивнула и произнесла:
— Пусть войдут.
Не иначе как прислуга этого крыла замка находилась в подчинении у моей симпатичной сиделки.
Сквозь растворенную дверь в комнату вошел король в длинном развевающемся пурпурном плаще.
Девушка, дежурившая у двери, тотчас же опустилась на колени и низко склонила голову. Я же, поскольку и без того находился в распростертом положении, не сдвинулся с места. Вряд ли от лежащих на одре болезни требовалось при виде монарха спрыгивать на пол и принимать коленопреклоненную позу.
Беатрис, к моему величайшему изумлению, приветствовала Рунсибела ласковой улыбкой — и только. Правда, со скамеечки своей она поднялась, но никаких иных знаков почтения вошедшему не оказала. Король стремительно подошел к ней и, взяв ее руки в свои, нежно поцеловал тонкие белые пальцы.
— Ну и как поживает наш юный сэр, столь скорый на расправу с моими доблестными рыцарями и несдержанный на язык? — добродушно обратился ко мне Рунсибел.
Чувствуя, что краснею до корней волос, я пробормотал:
— Я… Я… ничего… благодарю, ваше величество.
Беатрис тотчас же вступила в разговор:
— Я передала ему ваше предложение, милорд. Он к нему отнесся… несколько скептически. Возможно, — тут она обнажила в улыбке белоснежные ровные зубы, — это из-за того, что он не принимает всерьез слова простой служанки, не верит, что она уполномочена передавать кому-либо волю монарха.
У Рунсибела буквально глаза на лоб полезли.
— Что-о-о?! — сердито выдохнул он. — Ну и наглец! Да как это он посмел усомниться в словах самой королевы!
Тут настал черед моим глазам вылезти из орбит.
— Королевы? — пролепетал я, переводя взгляд с Рунсибела на Беатрис и обратно. — Вы… Ваше величество хотите сказать, что… что…
— Королева Беа к вашим услугам, оруженосец, — разрешила она мое недоумение, слегка наклонила голову и задорно улыбнулась.
— К моим услугам?! — Тут уж мне волей-неволей пришлось покинуть свое ложе, чтобы воздать должные почести царственным супругам. К несчастью, прыжки мне и прежде-то не особенно удавались, теперь же, после того как я неподвижно пролежал в постели несколько дней кряду, мои мышцы так ослабели, что я свалился с кровати на пол, как куль с овсом.
— Величественное зрелище, — без тени улыбки прокомментировал мое приземление Рунсибел.
Королева Беа наклонилась было, чтобы подать мне руку, но я с таким отчаянием на нее взглянул и так решительно помотал головой, что она отступила. Король придержал ее за локоть и выжидательно уставился на меня. Медленно, с колоссальным напряжением всех сил, я таки поднялся на ноги. Меня так шатало, что пришлось схватиться рукой за спинку кровати. Но все же это было лучше, чем валяться на полу в присутствии властителей государства. А уж тому, что я предстал перед ними по пояс голым, я решил просто не придавать значения. Не нарочно же оголился, это они и сами понимали. Чтобы не пялиться на них, как неотесанный мужлан, я опустил глаза, немного наклонив голову. Лица королевы Беатрис мне не было видно, но я почему-то не сомневался, что она по-прежнему улыбается.