Подсказку теперь дал Юрбаган:
— Пока мы с этим князем возились, я обратил внимание, на то, как он косился на борькину татуировку.
Ага. Бандюк, совершивший одну «ходку» на зону, не поленился наколоть себе на предплечье храм с одним куполом, увенчанным православным крестом.
— Как косился?
— С этим… С благоговением. Да и ты, Серый, говорят, прямо обезоружил этих сраных киевлян тем, что перекрестился перед тем, как с ними заговорил. Так что, как мне кажется, если такие купола с крестами по бокам башни нарисовать, а на лобовой нижней наклонной броне православный крест, то это издалека видно будет.
— Ага, — добавил Анатолий. — А по бортам — надписи сделать под церковно-славянский шрифт: «За Русь святую».
— Не греет как-то, — поморщился капитан. — Я же неверующий.
— Привыкай! — хмыкнул Юрка. — С волками жить — по волчьи выть. В этом времени все на религии помешаны. А значит, и нам придётся креститься и молитвы бормотать, если не хотим новых врагов нажить.
В общем, изготовили трафареты, намалевали по ним требуемое. Не сказать, чтобы получилось изыскано, но, вспоминая миниатюры из летописей, для этого времени весьма неплохо.
Панкрату, разумеется, доложили. Но он посчитал высказанные в процессе «мозгового штурма» аргументы разумными и не возражал. И даже потребовал, чтобы на верхушке водонапорной башни, когда будут заканчивать её строительство, установили крест. Не церковь, но самая высокая точка будущей базы.
Было известно капитану и то, что «смотрящий» за последующие дни переговорил буквально со всеми «братками», ездившими «на дело». Итогом стало то, что из одиннадцати трое перешли в постоянное подчинение «группы Десантника», как «братва» называла Сергея между собой.
Пацаны, с одной стороны, были довольны тем, что поменяли беспокойную «работу» по «тёркам» с лоточками на тему оплаты «крыши» на то, к чему у них душа лежала больше — военная техника, в ближайшей перспективе регулярные «командировки» для пострелушек с врагами родной страны, неплохие «командировочные». С другой, бухтели на серьёзное ограничение их «воли».
— Там же даже баб не будет! Ни погулять от души, ни с девочками развлечься.
Но «смотрящего» назначили на «должность» явно ещё и за то, что у него «котелок варит». «Девочками» он тех, кто «работал вахтовым методом» в 1236 году скоро обеспечил. Пришла пора заниматься внутренними работами в первых двух бараках, и сквозь «дыру» проследовал целый «Пазик»… отделочниц. Молодые, от двадцати до двадцати пяти лет, украинки, белоруски, молдаванки в количестве двадцати одной особы, чем-то проштрафившиеся на московских стройках и отправленные «исправляться», как им объяснили, в провинцию. «Работать за жратву». Сдадут объект и проявят трудовой энтузиазм, про их долги либо провинности забудут.
— Ну, а если что-нибудь при этом сможете «выдоить» из мужиков, всё ваше.
Ясное дело, намёк все поняли правильно, и ехали с пониманием, что после дневных смен их ждут смены ночные. И согласились на такое условие либо незамужние, либо разведённые. Не сказать, что какие-нибудь «мисс» с многочисленных конкурсов, но и не уродины. А иногда даже очень и очень ничего. На любой вкус: крупные и почти дюймовочки, полненькие и худышки, белокожие и смуглянки. Не говоря уже про разброс форм и размеров в «нужных» мужикам местах.
От такого пополнения воспрянули не только «братки», нёсшие караульную службу, но и строители-мужики, которых действительно наняли за хорошую зарплату в области. Те, кого не смутило то, что разбитные бабёнки, к которым они тут же принялись «подкатывать», сразу же ставили вопрос ребром:
— Сколько?
Поселили дамочек в такой же армейской палатке, как и остальных, пообещав, что по мере готовности первого же корпуса расселят по комнатам в нём. И на этом настоял уже Зильберштейн, исполнявший обязанности начальника строительства. Пока же извечный вопрос советских любовников «Где?» приходилось решать в меру фантазии дамочек и их клиентов.
Фрагмент 6
11
— Ну, что, защитнички? Проспали да про… любили приближение возможного противника?
— Да что бы они нам сделали, эти колхозаны?
— А если бы не «колхозаны» были, а лазутчики, которых монголы послали, чтобы ворота открыть? Ты хотя бы раз между палками, которые той Софийке вставлял, ночью в прибор ночного видения смотрел?
— Так ведь не монголы же, Десантник! Да и кому мы нафиг нужны?
— Не «Десантник» он тебе, а либо «товарищ капитан», либо «командир», — скривился Панкрат. — И правильно говорит. Люди вложили в это дело такие деньги, что у вас их столько никогда не было и не будет. А из-за вас они могли все их потерять.
— Это почему никогда не будет? — возмутился «браток».
— Потому что я об этом позабочусь, — прошипел Панкратов. — Под кем ходишь?
— Ну, под Вовчиком Пензенским…
— Так вот, лично позабочусь, чтобы тебе ничего, ответственнее, чем трясти мелочь из бабулек, торгующих семечками, не доверяли. А как остальные, Сергей Николаевич?
Ого! Не «Серёжа», как обычно, а «Сергей Николаевич»!
— Не лучше. Распи… Раззвиздяй на раззвиздяе. Вы простите, Семён Егорович, но лучше уж я по охране объекта бы имел дело с продажными вертухаями, чем с этими долбо… Долбнями. От тех хоть знаешь, чего ожидать: продаст при первой возможности, но до того, как такая возможность представится, будет службу тащить и дисциплину соблюдать. А эти… Как раз тот случай, когда от дурака вреда может быть больше, чем от предателя. Ни единой мысли в башке! У меня вообще создаётся впечатление, что голова у них только для того, чтобы кепочку носить, да жрать в неё! Как по мне, так от собак на цепи больше пользы будет, чем от них: у Бобиков мозгов больше.
— Ты говори, Десантник, да не заговаривайся! Умный, бляха, нашёлся!
— Молчать! — негромко, но со сталью в голосе, оборвал проштрафившегося Панкрат. — Я уже сказал, что он вам не «Десантник». Всей вчерашней смене сдать оружие, и в город. Без оплаты за эту вахту. Пойдём, Сергей, расскажешь, как дело было. Вот видишь, с каким контингентом мне приходится иметь дело?
А вот так и было: сонные «часовые» клевали носом на своих вышках после бурной ночки с отделочницами, когда утречком пара мужичков, одетых в кожаные доспехи, с конями на поводу, постучались древками копей в железные ворота базы. Грохот их, конечно, разбудил, и начальник караула, распинав отдыхающую смену, приказал открыть ворота, чтобы разобраться, кто там шумит.
Вопроса «чё надо?» предки не поняли, принявшись сами «качать права». Но на древне-русском, тоже ни хрена не понятном «браткам». Благо, поблизости оказался Андрон, перед планировавшимся побегом в петровские времена прочитавший несколько летописей и документов той эпохи, чтобы хотя бы иметь представление об различиях в языке.
В общем, с пятого на десятое, обе стороны поняли, что одну из них представляет пограничная стража курского князя Юрия Святославича, а другую — «вольные русские люди, вернувшиеся из заморских стран и строящие городок для защиты Русской Земли от набегов татар и половцев». А ещё — что эти вольные очень уважают князя Юрия Святославича, но бьют ему челом, чтобы позволил им жить на самом-самом краю его владений «слободой». И сами к нему в гости наведаются, как только городок поставят да обживутся.
Поделился Андрей и вестью о том, что сейчас татарове бьются с булгарами да башкуртами, а через зиму собираются воевать с Залесской Русью. И вообще всю Русь покорить хотят.
Чтобы проявить гостеприимство, пригласил Минкин пограничников отведать хлеба-соли да яств заморских. В палатке-столовой. Тем, «что бог послал». А точнее — остатками завтрака, приготовленного на всех обитателей базы. Нарезанные дольками огурчики-помидорчики, макароны по-флотски, кофе со сгущёнкой из кастрюли, всякие там печеньки-вафельки. Ну, и, само собой, обещанные хлеб и соль.