— А те куда с подводной лодки денутся?
«Дембелей» оказалось даже трое. Действительно, негодные к воинской службе. Хромой, беспалый да кривой. Зато всё остальное у каждого нормально работало. В первую очередь — голова. Всё-таки особая обстановка в пограничье заставляет пользоваться этим «рабочим инструментом» постоянно. Вот мужики, самому старшему из которых, одноглазому Мефодию, «целых» двадцать пять лет, и сообразили, что теперь им путь только в «гражданские». А чтобы не толкаться локтями в очереди желающих «осмердиться», заняв пост какого-нибудь княжьего тиуна, и остаться вольным человеком, решили поселиться в слободе Серой.
Мефодий успел пожить в Курске, а поскольку половецкая сабля оставила на его лице очень уж крупную отметину, в пол-лица, успел сойтись с вдовушкой, еле сводившей концы с концами. И к двум ребятишкам от первого мужа у той скоро появится третий, уже от бывшего пограничника. Двое других, Вадим, коему половцы «укоротили» три пальца правой руки, и Иаков чья нога неправильно срослась после падения с убитого коня, явились в Серую крепость раньше товарища. И с «красными девками половецкими». Точнее, бабами, «купленными» в степи. Да как бы не теми, что попали под резню, устроенную «братками» в прошлом году. Ну, если судить по перепуганным лицам с которыми те явились вслед за мужьями к воротам Серой крепости.
Обучение языку сказалось не только на Сером. Уже и Минкин с Нестеровым не бежали каждый раз к историку, чтобы переговорить с кем-то из «местных». Не говоря уже о Верзиле, которому теперь в строительных работах помогали не только Иван с семейством, но и ещё две семьи, сбежавших из курских сёл. Так что с «погранцами» уже смогли и сами переговорить. А на их половецких супруг (кстати, окрещённых перед венчанием) «натравили» бывших ряженых «монголок».
Хлеб растить (то есть, пахать сохой, косить, молотить снопы и тому подобное) годен оказался только Мефодий Кривой. Хромоногий «Яшка Цыган», живой и чернявый (кличка прицепилась по аналогии с героем фильма «Неуловимые мстители»), как выяснилось, неплохо владеет не только боевым, но и плотницким топором. Ну, а Вадим Конюх, в силу характера увечья, выбрал себе стезю ухода за лошадьми, в чём ему активно взялась помогать молодая (действительно молодая по меркам выходцев из ХХ века, лет девятнадцати) жена. И не мудрено, учитывая, что Мария, как она стала зваться после крещения, всю жизнь провела, кочуя вместе со своим племенем. Потому, в отличие от «ряженых монголок», и с лошадью управиться может, и корову подоить, и кошму из овечьей шерсти свалять.
Чекист «натравливал» киргизок и казашку на дружбу с половчанками, имея дальний прицел. В первую очередь, чтобы те освоили язык соседей Серой крепости. Пусть даже Вадим и Яков немного знали кипчакский язык, а в общении с супругами использовали просто непередаваемый суржик из смеси двух наречий. А вторая цель — чтобы знать настроения этих барышень, одна из которых, Софья во крещении, действительно оказалась жертвой той самой «охоты на чуркобесов», устроенной «братками»-дебилами. Спаслась только потому, что не стала мстить насильникам, а потихоньку улизнула в степь, как только уроды уснули. А поскольку «свои» не горели желанием взять вдов в жёны (где и как погиб её муж, Мария не рассказывала), их и сплавили «урусутам», когда те попросили невест для бывших воинов.
Тоже, в общем-то, политический ход воеводы, стремящегося не воевать с соседями, а придерживаться хотя бы нейтралитета. Глядишь, и предупредят они, что джигиты из других родов и племён собрались сходить в набег на приграничные курские земли.
Как пояснил историк, все эти набеги на соседей совершаются не со злобы или вражды.
— Это у кочевников что-то вроде молодецкой забавы. Скот угнать, девок покрасть. Получилось — герои, настоящие джигиты. Не получилось — значит, как говорят в определённых кругах, «лохи». Соседи потом просто обязаны совершить ответный налёт, вот и соревнуются друг с другом в удали. Но кровь стараются при этом не проливать, поскольку другая сторона будет обязана убить того, кто её пролил, или его родственников. Украли скот и женщин — отомсти тем же, но никаких смертей, иначе свои же, чтобы не допустить долгой-долгой межплеменной розни, выдадут пострадавшим на расправу. Кстати, получи Каир-хан тех отморозков и выкуп, не стал бы он нападать на крепость.
— Ну, на это Панкратов бы точно не пошёл, — отмахнулся Нестеров. — А как вы, Василий Васильевич, считаете: будут половцы за поражение под нашими стенами мстить?
— Это вряд ли. Мы ему силу показали. Военную силу. Конечно, если случай представится, кипчаки по мелочам гадости будут устраивать. Но, я думаю, этим летом даже торговать приедут. А заодно и проверить: не ослабли ли мы за прошедший год? Не появился ли шанс нас подмять?
И не ошибся специалист по Средневековью. В середине июня, когда в верховья Дона пошли на нерест осетровые, а начальство ломало головы над тем, хватит ли имеющихся запасов соли на заготовку чёрной икры, под стены Серой крепости прибыла немалая толпа степняков. Со стадами коней, коров, овец и несколькими гружёными арбами. Предварительно выслав гонца о том, что идут не воевать, а торговать с соседями. Вообще в русские земли направляются, но поскольку Серая крепость ближе всех к их владениям, то, в первую очередь, завернули к ней.
— Чем торговать будете? — перевела вопрос Минкина казашка, успевшая обзавестись уже очень даже заметным животиком.
— Мал (скот), киез (кошма), тоз (соль), эшкертелген кун (выделанные кожи).
— А что взамен хотите?
— Кюмеш (серебро), тимер (железо), пычак (ножи), бюртек (зерно).
— Серебра у нас мало, зерна пока тоже не успели вырастить, а вот железо хорошее и ножи добрые на скот и соль, может, и поменяем, — внешне даже чуть недовольно (восточные люди в торговле толк знают, и не дай бог им показать, что тебя что-то заинтересовало), но в душе ликуя, произнёс Андрон. — Смотря какой скот и смотря какая соль.
— Кароши скот, самий лютши сол, из Кырым!
Из Баскунчака была бы лучше, но выбирать не приходится: икру срочно солить надо!
Фрагмент 21
41
Зимой не зря маялись, выпиливая речной лёд и перевозя его на санях в крепость. Хоть лето и выдалось жарким, но отрицательную температуру ледяные блоки в «холодильнике» обеспечивали отлично. Так что осетрины и сомятины на следующую зиму запасли навалом, тонн десять, не меньше. Правда, после путины китайские капроновые сети превратились в рванину, и зимой придётся вязать новые. Из куска брезента, который нужно будет аккуратно распустить на нитки. Геморрой тот ещё, но, когда жрать захочется, ещё и не так раскорячишься. Да и некогда сейчас, летом, ни чинить эти сети, ни вязать новые: лето, и без того работы невпроворот, а рабочих рук не хватает.
Что за работы в июне-июле? Ну, про путину уже сказано. Когда осетровые после нереста «покатились» в низовья Дона, ещё порыбачили, но уже для повседневного питания. Над картошкой буквально тряслись, поэтому все положенные операции по уходу за ней исполняли тщательнейшим образом: и дважды пололи сорняки, обильные на поднятой в этом году целине, и окучивали. Благо, колорадского жука нет, так и собирать его личинки не пришлось. А вот картофельного цвета, хорошо помогающего от поноса, надрали и насушили.
Тряслись и над овощами и злаками, семян которых оказалось мало (к тому же, часть не взошла). Потом пришла пора заготавливать ягоды, косить сено, собирать урожай. А между этим — ломать и возить в городок глыбы мела на неприметной горке за прудом.
Нет, не для того, чтобы писать на школьной доске. Мел ведь — это просто очень мягкий известняк, который после отжига в специальных печах превращается в негашёную известь. А погасив её, можно получить не только бетон, но и силикатные кирпичи. Плохонький бетон, но ведь обитателям Серой крепости не многоэтажки строить.
Добывали мел, копали глину, включая огнеупорную, и песок, заканчивали строительство Посада (он же — «гостиный двор»). А ещё — «скотоводческой фермы», ради которой пришлось внести в «строительные» планы серьёзные коррективы. Конкретно — предусмотреть возведение ещё двух стен-частоколов между Посадом и крепостью, которая защитила бы от посторонних большую конюшню, хлевы-коровники с хлевами-овчарнями и сараи-сенники. Одну стену, менее «капитальную» со стороны приречного обрыва, а вторую — со стороны «поля». Ну, и менять планировку полей, чтобы со следующей весны появилась возможность выгонять скот в степь не по ним, а по широченной дороге между ними. Пока только на схеме менять.