Даже орочья задница может показаться милым местечком в сравнении с тем, куда угодила невезучая исполитянка.
— Это адище какое-то. Мамочка, забери меня отсюда!
Испуганно оглянулась на приоткрывшуюся дверь. Генерал предупредил: показывать слабость нельзя.
— Берлуна! Зайди.
Надо же голос Дигла кажется почти родным. Шмыгнула носом напоследок и потащилась в кабинет.
За широченным столом сидела распорядительница. То есть, мужеподобная дама — сестра знакомой по лагерю переселенцев. Или не сестра, а мать, или дочь. Даже приблизительно возраст определить невозможно. Как будто все они пользуются услугами пластических докторов с целью изуродоваться.
Заговорила она хриплым, будто присыпанным песком, низким голосом:
— Берлуна Вэллар, желаешь обучаться в нашем пансионе?
Девушка покосилась на стоявшего в стороне генерала. Тряхнула головой и упрямо пробурчала:
— Меня привезли против желания.
Уголок рта настоятельницы дрогнул. За улыбку приять эту мимику не получалось, скорее всего, это была лишённая сочувствия насмешка. Женщина встала, вышла из-за стола. На ней был надет коричневый комбинезон с модными здесь заклёпками по швам, только пошит он был не из кожи, как у тех, кто встречался исполитянке раньше, а из материала похожего на вельвет. Замерев прямо перед Берлуной, настоятельница посмотрела на неё чуть снизу — она была невысокой — и сказала:
— Нужно отвечать: «Как прикажете, сайра». Повтори.
— Как прикажете, сайра, — пролепетала девушка, понимая, что сейчас не время и не место показывать характер.
— Громче. Твёрже.
— Как прикажете, сайра!
— Ещё!
— Как прикажете, сайра!!!
— Уже лучше. Твои желания никого не волнуют. Уяснила?
— Как прикажете, сайра.
— Уяснила. Не безнадёжна.
Она вернулась за стол и что-то сказала Диглу. Тот сурово нахмурился и ответил. Настоятельница пожала плечами, выдвинула верхний ящик стола и передала Берлуне свисток на шёлковой ленточке:
— Надень. Если понадобится переводчик, подашь сигнал. Тут мало кто знает исполский.
Пока девушка выполняла приказ, сайра двинула деревянным молоточком по круглой, избитой жизнью досточке. В кабинет с противоположной от приёмной стороны просочилась неприметная фигура в коричневом комбинезоне. Получив указания, тётушка кивнула и подала знак следовать за ней. Берлуна испуганно посмотрела на жениха. Тот ободряюще подмигнул:
— Иди. Служка проводит в казарму.
О, Магия Первоначальная!
— А вещи?
— Принесут. Иди, не задерживай настоятельницу.
— Как прикажете, сайер, — не скрывая сарказма, ответила исполитянка.
Генерал опять усмехнулся. На его лице читалось то же, что недавно сказала настоятельница: девчонка небезнадёжна.
***
Служка летела по коридору. Хотя она была маленькой, едва ли выше Карлы и Варлы, Берлуна едва за ней поспевала. Дойдя до тупика, тётка остановилась и толкнула тяжёлую, обитую клеёнкой дверь. За ней оказалась уборная. Новая воспитанница догадалась о предназначении комнаты по едкому запаху хлорки. Кафельные стены догадку подтверждали. Современной для Испола сантехники не было и в помине. Углубления в полу с парой площадок для ступней, да дыра между ними, в которой плескалась вода. Самое печальное: ни одной перегородки. Даже в лагере, где пережидали расселения беженцы с Испола, можно было отойти подальше в заросли, спрятаться от любопытных глаз. А тут… Права мама: лифнцианцы дикари!
Смежная комната оказалась душевой, и там не подразумевалось наличия кабинок. Вдоль одной длинной стены тянулись решётчатые лавки, из другой торчали трубы с круглыми рассеивателями. Под каждым имелся покрашенный белым кран.
Служка подошла к одному, сделала вид, что откручивает, поднесла горсть, потом потёрла ладони и начала будто размазывать нечто по плечам, груди, животу. Мыло, похоже. Берлуна кивнула, показывая, что поняла. Теперь тётка сделала несколько энергичных движения, объясняя, что надо поторопиться. Сама ушла. Дважды просить исполитянку, истосковавшуюся по нормальным бытовым удобствам, не было нужды. Она сбросила одежду, разулась, взвизгнула, ступив на чугунный издырявленный для стока лишней влаги пол, кинулась к ближайшему душу.
Такую воду не назовёшь комфортной. Волей-неволей придётся закаляться. Из мыльного крана тянулась пахнущая дёгтем сопля. Мылилась, однако, хорошо. Как бы там ни было, девушка вернулась к лавке посвежевшей и бодрой. Служка принесла рифлёное полотенце, которым только кожу обдирать, и стопку одежды. Бельё, как и следовало ожидать, было самым простецким: короткая трикотажная майка и сатиновые шортики. А форма… ну да, рубаха и комбез, что же ещё!