Она еще совсем ребенок.
Едва ли достигла совершеннолетия.
Эти девушки должны быть дома со своими родителями или курить чертовы косяки со своими друзьями. Где угодно, только не здесь.
— Скажи им, чтобы они оделись, — отводя глаза, я показываю своим мужчинам сделать то же самое, пока девушки натягивают свои платья. За свою короткую жизнь им пришлось вынести достаточно унижений. — Спроси их, кто они такие и как долго работают в этом клубе.
Дмитрий в точности переводит мои вопросы. Тем временем Попов перестал кричать и жадно прислушивается к разговору. Я замечаю, как он напрягает шею, чтобы взглядом заставить девушек замолчать, и мой монстр рычит. Быстро двигаюсь, обхватываю рукой за шею и сдавливаю трахею. С удовольствием наблюдаю, как его ноздри раздуваются в панике.
— Смотри в другую сторону, придурок, или я собственноручно избавлю тебя от глаз. Понял?
Он кивает мне.
Неохотно я отпускаю его.
— Они из Украины, — объявляет Дмитрий. — Все та же старая история. Обещали модельный контракт. Оказались здесь. Они были проданы Попову около трех месяцев назад.
Проданы как чертово мясо.
Я достаю недавнюю фотографию Севастьяна и протягиваю ему.
— Спроси их, видели ли они этого человека.
Младшая из них двоих берет фотографию, застенчиво кивает и что-то шепчет Дмитрию в ответ. Она не смотрит на Попова, но я слышу, как упоминается его имя. Девушка слишком напугана, чтобы даже взглянуть на него.
Мразь.
Мой монстр снова начинает рыскать вверх-вниз по прутьям своей клетки.
— Он был здесь два дня назад. Они с Поповым спорили в баре наверху, а потом он ушел.
— Он здесь частый гость?
Еще перевода на румынский.
— Да. Он приезжает за новыми девушками и забирает их с собой… куда ему угодно.
— Multemesc [5], — говорю я, чуть смягчая свой хмурый вид. В ответ на лицах девушек появляется что-то, что когда-то могло быть улыбкой. Это самая печальная вещь, которую я когда-либо видел. Будто они забыли, как двигать этими мышцами лица.
— Мы можем отвезти их в безопасное место? — я слышу, как спрашивает Джозеп.
— Господи, — бормочу я, качая головой. — Два самых крутых ублюдка на этой планете, и сегодня вечером мы превратились в слабаков.
Эта операция обнажает те части нас самих, о существовании которых мы и не подозревали.
Дмитрий кивает.
— Мой друг управляет приютом. О них хорошо позаботятся.
— Отвези их прямо туда. Возьми Ронана с собой в качестве прикрытия, — говорю я, кивая одному из своих людей. — Сначала мы разберемся с этим куском дерьма, а потом еще немного поболтаем.
Я поворачиваюсь обратно к Попову и мерзко ухмыляюсь ему. В ответ он снова начинает кричать, но все, что я слышу — это белый шум. Я судья, присяжные и палач в этом зале, и мой приговор только что вступил в силу.
Достаю свой нож и начинаю.
Закончив, мы выходим обратно через клуб. Здесь только Джозеп и я. Остальные мои люди выбрались с заднего хода и ждут нас в машине снаружи. Я хотел увидеть бар и девушек в последний раз. Чтобы вдохнуть его ужас. Чтобы оправдать себя за расчлененный труп, который мы оставили вверху. Самозваного повелителя Бухарестского Андеграунда больше нет.
Мое запястье чертовски болит. Я уже давно так не резал людей, но зло этого места, казалось, впиталось в мою кожу. И все же я не получил никакого удовольствия от этой пытки. Это было средством достижения цели, способом извлечения информации. И в этом смысле мы сорвали джек-пот.
Девушка была права. Севастьян был здесь два дня назад, чтобы забрать новую партию девочек из Болгарии и Украины, некоторым из них всего по десять лет. Он также был здесь, чтобы поговорить об исчезновении Иванова. Без него, который курировал бы бизнес в США, организация участвует в листинге [6], но не так сильно, как мы надеялись.
— Севастьян знает, что мы его вычислили, — говорю я, пряча свои окровавленные руки за спиной от проходящих мимо девушек. — Нам нужно больше информации об операции в США. Иванов работал не один, что бы он нам ни говорил. Нам нужно знать, кто инсайдеры в ФБР и УБН. Некоторые из них приложили к этому больше усилий, чем мы думали.
Мы знаем плохих людей. Мы сами такие. Есть те, кто берет, и создатели. Есть те, кто проглатывает взятку и закрывает глаза на все новые волны девушек, ставших жертвами торговли людьми. Есть и другие, которые по уши увязли в этом дерьме.