Я обошел дом, "проверяя" каждое окно, но безуспешно. Сзади находилась дверь в подвал. Она была заперта на висячий замок, но некрашенная деревянная рама казалась старой и хлипкой. Я извлек из "дипломата" фомку и отогнул скобу.
Ступени вниз. Паутина. Мрак. Если бы не узкий луч моего фонарика, я бы сломал себе там шею. Посреди подвала, словно языческий идол, возвышалась угольная печь. Я отыскал лестницу черного хода и полез наверх.
Дверь оказалась открытой; я вышел на кухню. Во времена Гувера она, должно быть, являла собой чудо современной техники: там была газовая плита на длинных гнутых ножках и холодильник с цилиндрическим мотором наверху, выглядевшим как старая коробка.
Если доктор живет здесь один, то ему нельзя отказать в аккуратности. Тарелки вымыты и стопкой сложены на подставке. Покрытый линолеумом пол натерт. Я оставил "дипломат" на застеленном клеенкой кухонном столе и осмотрел весь дом.
Столовая и гостиная выглядели так, будто ими никогда не пользовались. Громоздкую мебель, расставленную словно напоказ, как в мебельной лавке, толстым слоем покрывала пыль. На втором этаже находились три спальни. Шкафы в двух из них были пусты. Доктор Фаулер жил в самой маленькой спальне, с единственной железной кроватью и простым дубовым комодом.
Я осмотрел его, но не нашел ничего, кроме обычного комплекта рубашек, платков и хлопчатобумажного белья. В шкафу со специальной полкой для обуви висело несколько шерстяных костюмов. Сам не зная почему, я пошарил в карманах, но ничего не обнаружил. В столике у кровати, рядом с Библией, лежал "Веблей-Марк V" калибра 11,5 мм. Такими револьверами пользовались британские офицеры в первую мировую войну. Я проверил его: "Веблей" был не заряжен.
В ванной мне повезло. На умывальнике исходил паром стерилизатор. Внутри я обнаружил штук шесть иголок и три шприца. В аптечке не оказалось ничего подозрительного - обычный набор из аспирина, сиропа от кашля, зубной пасты и глазных капель. Я осмотрел несколько пузырьков с пилюлями, но с ними все было в порядке. Иначе говоря - наркотика там не было.
Но я знал, что где-то он должен быть. Поэтому я снова спустился вниз и осмотрел старомодный холодильник. Он лежал на одной полке с молоком и яйцами. Морфин: не менее двадцати бутылочек по 50 кубиков. Достаточно, чтобы на месяц вырубить дюжину наркоманов.
Глава пятая
Снаружи сгущались сумерки, голые деревья во дворе превратились в смутные силуэты на фоне кобальтового неба. Я непрерывно курил, оскверняя окурками девственно чистую пепельницу. Около семи дом высветили лучи фар и погасли. Я ожидал услышать шаги доктора на крыльце, но не уловил ни звука, пока в замке не повернулся ключ.
Фаулер включил верхнюю лампу, и прямоугольник света пронзил темноту гостиной, высвечивая мои ноги до колен. Я затаил дыхание, опасаясь, что он почувствует запах дыма. Но ошибся. Доктор положил пальто на перила и прошаркал на кухню. Когда он включил свет, я направился следом, через столовую.
Кажется, доктор Фаулер не заметил моего "дипломата" на столе. Он открыл дверцу холодильника и наклонился, роясь внутри. Некоторое время я наблюдал за ним, опершись плечом о резной, изогнутый в виде арки косяк на выходе из столовой, а потом спросил:
- Самое время для вечерней дозы?
Он резко повернулся, обеими руками прижимая к груди пакет с молоком.
- Как вы сюда попали?
- Через щель в почтовом ящике. Почему бы нам не посидеть и не выпить молока за приятным, долгим разговором?
- Вы не из НИЗа. Кто вы?
- Меня зовут Энджел. Я частный сыщик.
Я выдвинул из-за стола один из кухонных стульев, и он устало сел, по-прежнему сжимая пакет, будто молоко было последним его достоянием.
- Проникновение в чужую квартиру - серьезное преступление, - сообщил он. - Надеюсь, вам ясно, что вы потеряете лицензию, если я вызову полицию?
Я сел на стул верхом и сложил руки на изогнутой спинке.
- Мы оба знаем, что полицию вы не вызовете. Неприятностей не оберешься, если они отыщут склад наркотика в холодильнике.
- Я врач. Хранить дома фармацевтические средства не противоречит правилам.
- Бросьте, док, я видел, как ваши "машинки" варятся в ванной. Вы давно на игле?
- Я... Я не наркоман! И не потерплю постороннего вмешательства в личную жизнь! Меня мучает ревматоидный артрит. Когда боль становится нестерпимой, я изредка применяю слабый обезболивающий наркотик. Теперь будьте любезны убраться отсюда, или я действительно вызову полицию.
- Валяйте. Могу даже набрать номер. Они с удовольствием подвергнут вас специальному тесту.
Доктор Фаулер обмяк на стуле; его мешковатый костюм, казалось, вдруг стал ему слишком велик.
- Чего вы от меня хотите? - Он оттолкнул пакет с молоком в сторону и оперся подбородком о ладони.
- Того же, из-за чего я приходил в клинику. Информации о Джонатане Либлинге.
- Я рассказал все, что знал.
- Перестаньте валять дурака, док. Ни в какую больницу для ветеранов Либлинга не переводили. Я звонил в Олбани. Не слишком умно с вашей стороны пытаться отделаться такой дешевкой. - Вытряхнув сигарету из пачки, я сунул ее в рот, но не закурил. - Вторая ваша ошибка - в том, что вы сделали запись о переводе на карточке Либлинга шариковой ручкой. В сорок пятом году о них маловато знали.
Доктор Фаулер застонал и, стиснув голову руками, опустил ее на стол.
- Все кончено. Я так и знал. Сразу понял - после прихода того посетителя. Пятнадцать лет не было ни одного посетителя, ни одного!
- Похоже, парень пользовался успехом, - заметил я, крутанув колесико своей "Зиппо", и сунул кончик сигареты в пламя. - Где он сейчас?
- Понятия не имею. - Фаулер выпрямился. Кажется, этот разговор отнял у него все силы. - Я никогда не видел этого пациента после войны.
- Но, доктор, ведь он куда-то отправился?
- Не знаю. Как-то ночью, давным-давно, за ним пришли какие-то люди. Он сел вместе с ними в машину, и они уехали. Больше я его не видел.
- В машину? Мне казалось, он был совершенно невменяем.
Доктор моргнул и потер глаза.
- К нам он прибыл в коме. Но уже через месяц встал на ноги и чувствовал себя неплохо. Лечение дало отличные результаты. Днем мы играли с ним в теннис.