Она быстро скрылась из вида, а восхищённые её левитацией Глориоза и Олдама без промедлений двинулись вслед за ней.
Полёт на время вернул Модесте чувство полной свободы, какой она давно не испытывала, казалось, что её душа освободилась от всего земного. Это чувство необычайной лёгкости и радости едва не заглушило в ней сознания того, что ей следует делать. На миг, только на краткий миг, Модеста забыла о преследованиях, Агентстве, долге, подругах и герцоге, которого, возможно, уже следует спасать. Свобода способна была вскружить ей голову, но разум твёрдо напомнил о цели этого полёта.
Через несколько минут Модеста, как и рассчитывала, обнаружила у одного из родников людей Шаюнмара и герцога, которые о чём-то спорили, не очень-то соблюдая тишину. По рации девушка сообщила подругам о своём местонахождении и о том, что она нашла герцога. Спрятавшись за деревом и пристально наблюдая за говорившими, Модеста стала ждать подруг, которые прибежали довольно скоро и бесшумно спрятались возле неё.
– Что делает герцог? – спросила Олдама.
– Он о чём-то спорит с бандитами, – ответила Модеста. – И этот спор уже длится, наверное, долго, так как все охрипли.
– Будем немедленно спасать герцога? – поинтересовалась Глориоза, не сводя глаз с тех, кто отчаянно спорил на поляне.
– Пока будем ждать, – решила командир. – Видите, сюда не привезли господина Виттона, а значит, герцог не желает отдавать блокнот. Хотя нет, постойте… Здесь что-то не сходится. Бандитов десять человек, а герцог один, то есть мы с ним, но об этом ни он, ни его враги не знают. Значит, они могут силой забрать у него блокнот, а не спорить с ним из-за этого, но ничего подобного они даже не пытаются делать. Почему?
– Может быть, герцог не взял с собой блокнот? – предположила Глориоза.
– Возможно. Они не привезли начальника полиции, а он не взял блокнот. Теперь, быстрее всего, идёт торг, но чем всё это кончится? Нам вмешаться сейчас или когда герцогу будут угрожать не только на словах? – Модеста задумалась, решая, что лучше предпринять.
Оценив ситуацию, Олдама спросила:
– Модеста, ты можешь забрать энергию у людей Шаюнмара?
– Разумеется, могу, но лучше не делать этого, а то кто-нибудь может заинтересоваться этими частыми явлениями необоснованного голода и ослабления организма у людей из банды, – возразила командир.
– Я понимаю, что твоя этика не позволяет тебе приносить вред здоровью людей, но мы телохранительницы, и имеем право не только наносить раны, но и убивать людей, если того требует безопасность подопечного, – сказала Олдама. – К тому же ты уже проделывала это не раз.
– А сейчас на карту как раз и поставлены жизнь и безопасность герцога, – напомнила индианка, соглашаясь с Олдамой.
– Мне слишком часто приводят этот довод, – возмутилась Модеста, – а я не могу всегда поступать так. Должен быть другой способ защитить герцога.
– Модеста! – Глориоза с упрёком и мольбой взглянула на подругу. – Как только они поймут, что рядом есть ещё кто-то, герцога могут убить. Если начнём стрелять отсюда, то не успеем всех обезвредить, потому что некоторые скрыты за автомобилем и нашим подопечным. У нас нет времени для другого плана.
– Сейчас не время думать, – добавила Олдама. – Посмотри, кажется, они решили забрать с собой герцога. Неужели ты допустишь это?
– Ладно, я всё сделаю, – сдалась Модеста, без симпатии глядя на свои жертвы и пытаясь заглушить голос воспитания – не до него сейчас.
Энерговампир успела как раз вовремя лишить их сил, потому что им отдали приказ забрать герцога и уезжать, но, увидев своих головорезов лежащими на травке, Шаюнмар не на шутку струсил и растерянно посмотрел по сторонам. Его Модеста не стала трогать, желая узнать, как он будет действовать один на один с противником. На поляне остались лишь двое, кто мог самостоятельно держаться на ногах, и Модеста полностью контролировала ситуацию, готовая вмешаться, если вдруг её подопечный окажется в опасности. Но Самуил Амертсон повёл себя более решительно и сумел обезоружить и связать своего врага.
На деле предводитель банды оказался далеко не героем и почти без сопротивления позволил себя разоружить.
– Отлично сработано, да и герцог не растерялся, – сказала Глориоза. – Что теперь будем делать?