Бен согнулся в приступе удушливого кашля. Нет, он больше не мог вынести этого! Не мог находиться там. Вновь быть беззащитным ребенком, разрываемым яростью и бессилием.
Он обхватил руками голову в попытках заглушить собственный детский крик.
«Мама, не заставляй меня уезжать!»
Боль заполнила его грудь. Он уже не мог свободно дышать, не мог сопротивляться движению потока…
Он один. Он слаб. Он беспомощен. Он безвестен. Он не нужен никому. Позабытая всеми песчинка среди бескрайних барханов — кому какое дело до ее судьбы? Слабая, жалкая жизнь — все, что у него есть. Ему остается только бороться до последнего. И он борется, постепенно усваивая одну-единственную истину: все вокруг, все остальные люди — его враги. Его конкуренты в жестокой борьбе за право существовать. Что они в любой момент готовы съесть его единственные оставшиеся полпайка и выпить последние капли воды, еще сохранившиеся на дне старой пластиковой фляги…
Погодите-ка! Что?..
Бен только теперь понял, что эти последние воспоминания принадлежат вовсе не ему.
Приоткрыв затуманенные глаза, он увидел то, чего никак не ожидал. Все это время, корчась во власти мощного потока Силы, он полагал, что этот поток идет от Галлиуса Рэкса. Но нет, Рэкс был перед ним, и он точно так же метался, охваченный агонией, и ужасно кричал.
Но если эта Сила — не его, не Сноука, кто же тогда их безвестный мучитель?
Стоило ему задаться этим вопросом, как его мысли разорвал голос. Звонкий нежный голос, отдающий странным напряжением:
«Не противься, Бен! Откройся боли. Пропусти ее через себя и позволь выйти…»
О Сила…
Какой-то гранью своего разума, которая еще оставалась свободной от ослепления муки, Бен начал понимать, что должен сделать.
Не избегать боли, а погрузиться в нее с головой, победить ее, научиться наслаждаться ею…
Он медленно закрыл глаза, больше не пытаясь сопротивляться. Не пытаясь заглушить воспоминания, а впитывая их. Безропотно позволяя им ожить в своем сердце.
«Мама, не заставляй меня уезжать!»
Слезы сочились из его глаз.
Нет, теперь-то он понимал, что не должен отворачиваться. Когда поле битвы — разум, победить можно, только преодолев себя.
До его слуха по-прежнему доносились жалкие звуки. Кажется, осипнув от крика, Рэкс продолжал лишь слабо бормотать что-то бессвязное.
Их обоих затягивала страшная топь. Их души одинаково трепетали, обнаженные и беспомощные перед самой Силой, однако Бен теперь понимал, что если сопротивляться — затянет только быстрее. Сноук же об этом забыл.
— Я… я… устал… — процедил Бен, с трудом преодолевая болезненную судорогу.
«Я устал, мама, — тихонько шепчет в нем малыш Бенни. — Я смертельно устал. Я больше не могу так… не могу тебя ненавидеть».
Жить с горькой отравой в сердце, затаив злобу на самого близкого человека — вот она, истинная пытка. Вот она, настоящая боль. Только избавившись от нее, он сможет обрести свободу.
Он плакал, больше не смея противиться слезам, и чувствовал, что в нем заговорило что-то новое. Что-то сильное, крепкое, чистое. Возможно, это и был его Свет — тот самый Свет, который Кайло не смог уничтожить в себе за годы, проведенные во Тьме, в рабстве, под нескончаемым гнетом собственных преступлений?
… Они продолжали нестись вперед, навстречу забытью. Там, на дне дьявольской воронки, Сила была отравлена. Бену Соло уже доводилось чувствовать нечто подобное в Святилище Вейдера, и сейчас он безошибочно распознал смрад бесконечного, абсолютного страдания.
Сноук исчезал быстрее, чем он. Охваченный смятением, поглощенный собственными страстями, опутанный ими, словно призрачными черными щупальцами, прежний Верховный лидер, еще недавно казавшийся непобедимым, растворялся в собственной боли и слабости.
Ничтожество. Жалкая пустынная крыса.
Он отлично понимает, почему нужен Императору — старик не доверяет своему первому и праведному ученику и, быть может, втайне боится Вейдера. Оттого и пытается сдержать его мощь убогими методами вроде тяжелого защитного костюма, который с одной стороны сохраняет жизнь темному лорду, но с другой — служит источником бесконечной муки.
Если Верховный главнокомандующий подведет его, у Палпатина под рукой всегда есть Галли. Никому не известный молодой человек, носящий непонятное звание «личного императорского консультанта». Только Вейдер догадывается, кто такой на самом деле адмирал Рэкс — еще один ученик Императора. А стало быть, его главный враг. Враг, которого необходимо уничтожить. И Галлиус понимает, что однажды Вейдер уничтожит его без жалости, и Палпатин не заступится за верного слугу — Император будет с любопытством наблюдать, как несчастный Галли корчится от удушья в железных тисках первого палача Империи.
Так и было бы, не случись заварушки на Скарифе. Не вмешайся Альянс со своей смешной диверсией, приведшей, однако, к разрушительным последствиям…
Кто такой Галлиус Рэкс? Никто. Презренная тень истинного Избранного. Паскудная низкая тварь, которая обречена высасывать жизнь из других, чтобы жить самой. Таков его дар и его вечное проклятье. Он привык выживать любой ценой. Привык забирать чужие жизни так же, как в детстве он отбирал пайки у своих товарищей.
Он — не ситх, лишь бледное подобие ситха.
Только один раз у него появился шанс выйти на первый план. Вейдер сплоховал. Вейдер вызвал подозрение. Возможно, Вейдер предал Императора?.. Но надежда тотчас тает, как только Галлиус узнает о существовании некоего Люка Скайуокера — сына Вейдера. Это его Палпатин мечтает заполучить себе в ученики. А Галли вновь не у дел…
Битва при Эндоре сыграла ему на руку, как никому другому. Палпатин сгинул. Вейдер пал. Путь открыт. Галлиус ликует. Он ведет двойную игру, он изворачивается, не чураясь никаких средств, чтобы прибрать к рукам имперский флот. Но на его пути встает Джакку — проклятый мир, который был его родиной и едва не стал его могилой.
Его соратники гибнут. Но Галлиус Рэкс выживает, словно таракан, способный уцелеть там, где других, красивых и благородных созданий, ожидает неминуемая смерть.
И тогда он принимает решение больше не бороться с потомками Вейдера; он должен стать одним из них. Ему нужны новые силы, новое тело — молодое и сильное, способное вместить его дух и покориться. Он решает взять все это у одного из Скайуокеров.
Но он понятия не имел, что, принимая такое решение, совершает роковую ошибку. Что новое тело принесет ему еще большие страданий, чем все, что он пережил до сих пор…
Что-то внутри настойчиво советовало Бену: «Добей его! Изгони Галлиуса Рэкса из своей головы раз и навсегда. Только ты можешь это сделать».
И тогда ему все стало окончательно ясно. Эта буря, которая разыгралась кругом, казалось, вот-вот поглотит обоих… но сейчас, хатт побери, она была ему как никогда на руку!
«Ничтожество, — произнес он без слов, не сомневаясь, однако, что Рэкс его услышит. — Предатель, вор…»
Каждое его слово было, словно камень, бьющий в самую душу. Медленно, капля за каплей, он выдавливал из себя Сноука, забрасывая его презрением. Он вырывал паразита из своего тела и отдавал на растерзание собственным демонам.
«Мразь! Отвратительная, дрянная мразь!..»
Азарт злобы неуклонно разгорался в нем. На бледном, измученном лице Бена Соло показалась призрачная улыбка. Даже если ему самому суждено было пасть в бездну, он, по крайней мере, увидит напоследок, как сгинет его враг, его мучитель — Бен собирался приложить все силы, чтобы воронка поглотила Сноука первым.
Он больше не будет рабом Галлиуса Рэкса. Не будет пустой одеждой для его мыслей, его воззрений, его ненависти. Марионетка намеревалась оборвать нити, за которые ею с рождения управлял кукловод, — и уже почти оборвала их. Улыбка Бена была холодной улыбкой, лишенной жалости или злобы — не несущей ничего, кроме застывшего торжества. Перед смертью он обретет свободу.
«Это ты… ты боишься не достичь славы Дарта Вейдера. Ничтожество. Ничтожество. Ничтожество…»
Он наблюдал, как его враг сходит с ума и исчезает, покидает некогда похищенное тело. Как его дух, преследуемый воспоминаниями, терзаемый болью, безвозвратно сливается с бушующей Силой…