Длинный сарафан колышется в воде, иногда поднимаясь до самых колен и обнажая ноги, которые выглядят, как коровьи. С копытами и белой густой шерстью, которая шевелится в толще воды.
Она приблизилась ко мне и улыбнулась.
– Поплавать решила? – спросила она, не открывая рта.
Я ответить не смогла, а она продолжила:
– Сестра с Загрийких островов сказала, ты хороший маг. Только вода для тебя здесь холодная, давай-ка помогу выбраться.
С этими словами она ухватила меня за ноги и с силой вытолкнула наверх.
Воздух ворвался в легкие, как сама жизнь, которая наполняет собой каждую крупицу мира. Лицо обожгло ветром, но судороги прошли, и я в полубреду добралась до берега. Камеристки мигом обступили меня, стянули мокрую одежду, надели сухую, и укутали в плащ, подбитый овечьей шерстью.
Обратно шли медленно, но я ничего не замечала, думая лишь о том, что могла замерзнуть и утонуть из-за глупых ритуалов королевства, в котором предстоит жить. И если бы не сестра знакомой вилы, меня унесло бы течением, и я заняла бы четырнадцатое место в списке погибших невест принца.
– Я наведу порядок в ваших обрядах. – пробормотала я, стуча зубами.
– Миледи что-то сказала? – поинтересовалась мистрис Одли.
– Да, – снова пробормотала я. – Миледи сказала… Миледи еще скажет…
Глава 5
– Конечно, скажет. Еще как скажет, на то и миледи, чтобы сказать нам всем тут, – тут же затараторила Рамина, глядя на меня преданными, как у собаки, глазами.
Я кивнула девушке, и присела, чтобы невысокой Лане было сподручнее надеть мне на голову капюшон и закрепить его на мокрых волосах шпильками и завязками, не позволяя холодному ветру просочиться внутрь.
– Если леди благополучно завершила ритуал Омовения, нам стоит вернуться, чтобы поспеть к утренней трапезе, – сказала мистрис Одли таким тоном, словно заминка произошла из-за меня одной.
Я послала мистрис Одли взгляд, которого обычно дожидалась Бенара, когда слишком усердствовала с наставлениями, и пробурчала:
– Такое ощущение, что вас тоже не кормили....
Брови мистрис Одли взметнулись на самый центр лба, а в глазах блеснуло осуждение.
– Естественно, – тоном оскорбленной невинности произнесла старшая камеристка. – Ни одна женщина Черной Пустоши не вкушала пищи после полудня и не вкусит, пока глашатай на площади не объявит, что ритуал Омовения невесты его высочества завершен!
Я ошарашено захлопала ресницами и промямлила:
– Как… Как ни одна? Все, что ли?
От холода я икнула, и мистрис Одли с Раминой мягко потянули меня за руки, вынуждая следовать за ними. Старшая камеристка поведала:
– А как же, леди? Ведь это ритуал Омовения! Один из самых важных для Черной Пустоши и для вас…
Я кивнула, изобразив на лице одну из самых благочестивых и смиренных масок, на которые всегда покупался дядюшка, и никогда Бенара, и осторожно поинтересовалась:
– А неважные ритуалы у вас есть?
Вопрос поставил почтенную старшую камеристку в тупик, но к счастью, она не заметила иронии, потому что наморщила лоб и принялась размышлять вслух.
– Разве что песнопения, призывающие волосы виться по ходу солнца, – пробормотала мистрис Одли. – Для этого юные девушки собираются до восхода, и повторяя слова древнего заклинания с особым ритмом, водят хороводы по ходу…
– По ходу солнца, – с видом знатока поддакнула я, а Рамина с Ланой подхватили тонкими голосами:
– Вейтесь, ве-ейтесь, завива-айтесь, развива-айтесь на ветру-у....
Я вздрогнула и заверила девушек, что прекрасно поняла смысл ритуала.
Мистрис Одли, словно не слыша меня, продолжала рассказ.
– Впрочем, нельзя считать этот ритуал неважным, ведь когда у женщины волосы вьются в нужном направлении, это привлекает достаток в дом!
Я захлопала ресницами, ожидая, что все девушки, а также сама мистрис Одли разразятся смехом, но веселья не последовало, и мне пришлось проглотить хихиканье.
– Получается, девушки, у которых волосы гладкие от природы – причина бедности семей? – все же не удержалась я.
– Что вы, миледи, нет, конечно, – затараторила Рамина, – просто девушки с гладкими волосами поют песню на свой лад…
– Спасибо, я поняла, – заверила я вмиг просиявшую от внимания камеристку, и облегченно вздохнула, когда обнаружила, что мы подходим к воротам замка.
Оказавшись в покоях, я позволила стянуть с себя рубашку. Ополоснуться после речной воды мне ожидаемо не дали, смиренно попросив потерпеть до вечера. Чувствуя, как живот сжимает от голода, словно я превратилась в жуткого пожирателя и охотника за магическими силами, я спорить не стала.