Какое-то время шторм из огня и молний еще бушевал над каменными пикам, а мир содрагался под воплями пылающей горы. Но вот Артеус еще раз ударил посохом и все стихло.
И нельзя было не задержать взгляда на том, во что превратился склон. Некогда первозданные пики гор были навсегда изменены обрушившимися на них первобытными силами. Камни теперь носили ужасные шрамы бесконечно глубоких, темных расщелин — немых свидетелей произошедшего.
После того, как последние отголоски взрыва растаяли в тишине снежных гор, Арнин повернулся к отряду и в его глазах отразилось нечто сродни ужаса.
— Пятьдесят лет чар, рун и десяток артефактов, — едва не плача проговорил Артеус.
— Ничего, волшебник, — хлопнул его чуть ниже спины гном. — мы тебе потом найдем новую долину, которую ты так же скрупулезно сможешь заминировать. Хотя, вот, мой троюродный дед, связанный с бабкой через…
Волк, услышав сказанное, выдохнул с толикой явного облегчения. Если маг призвал подобную силу не по мановению воли, а потратив полвека на подготовку, то это несколько лучше вписывалось в понятные рамки силы. Хотя все равно ставило Артеуса в число десятка лучших волшебников этих гор.
— Сколько? — внезапно спросил Хаджар.
Маг прикрыл глаза и что-то прошептал. Ветер вокруг него закружился и поднял несколько снежинок.
— Двое погибли, — ответил Артеус. — Еще около десятка успели либо сбежать, либо использовать техники. Что с ними стало, ранены они или нет — сказать не смогу.
— Значит не меньше пятнадцати, — подытожил генерал.— А Нарнир не пожалел средств.
— Деньги, какими бы они ни были, не имеют значения для стаи, — напомнил Арнин.
Шакх немного выдвинул сабли, а затем резко их задвинул. Привычка, оставшаяся у него еще со времен Моря Песка.
— Как и для горцев, волк, — надменно скривился он. — Может Нарнир посулил им артефакты или что-то еще…
— Что не имеет для нас значения, — перебила Лэтэя. — Если он смог нанять полтора десятка горцев, то явно сможет и еще больше. Тем более что пятеро из них оплаты больше не потребует.
— И время поджимает, — добавил Артеус, указывая в сторону приближающейся бури.
Там, на линии горизонта, постепенно чернело небо, а земля сливалась с воздухом в ветрах, заполненных пургой, способной не только заморозить адепта, но и буквально стесать с его костей плоть, а затем и перемолоть то, что останется.
— Если буря застанет нас в гроте, то даже Хаджару не поздоровиться, — закончил маг.
Генерал кивнул. Время, как обычно, играло не на их стороне. А до пещеры не меньше недели пути — аккурат столько же, сколько до прихода бури в этот край. Вот только время в пути — это без учета, что по их следу выдвинуться горцы.
И без того путь через Северные Горы весьма рисковое предприятие, так еще и осложнения в виде наемников…
Хаджар повернулся к магу.
— Скроешь нас, Артеус?
— На пару дней, — пожал плечами волшебник. — затем остальные маги поймут, что к чему.
— Ну хоть немного форы выиграем, — вздохнул генерал.
— Предлагаю разделиться, — поднял руку Арнин. — часть из нас отправиться в таверну, чтобы купить необходимое, а другие подождут у Ледяных Лестниц и…
— Дорогой мой блохастый, — широко, но явно наиграно, улыбнулся Шакх. — тот маленький факт, что мы заключили с тобой временный союз, не дает тебе права не то, что решать что-то за нас, а даже принимать участие в обсуждении.
— Редко это говорю, но дерьмо-кожанный прав, — буркнул гном и пригладил усы.
Лэтэя сдержанно кивнула.
Хаджар же с магом переглянулись.
— Если мы заявимся вшестером в “Безумца”, — начал Артеус. — то даже наличие морока не поможет. В конце концов он лишь делает нас несущественными для наблюдателей, а не стирает нас из реальности. Но шестеро адептов, закупающих артефакты и провиант для путешествия вглубь гор… это все равно, что зайти сейчас в таверну и вовсе и без прикрытия.
— Согласен, — вздохнул генерал и, едва ли не тем же жестом, что и гном, пригладил свою бороду.
В последние десятилетия он перестал ощущать себя тем юнцом, что прежде. И пусть и не принял облик старика, как на границе Чужих Земель и уж точно не собирался вновь “надевать” на себя броню из мышц, но все же выглядел теперь мужчиной лет сорока. Борода казалось чем-то уместным, ну и, тем более, с ней было банально теплее.