— Итак, — генерал отставил в сторону пиалу и скрестил пальцы домиком. — Какие ваши предложения?
— Предложения? — вспылил Алай и стукнул пиалой о стол, едва не разбив последнюю. — У нас только одно предложение, смертный. Забирай свой сброд и проваливай с Седьмого Неба и тогда, возможно, и я подчеркиваю — возможно, Яшмовый Император сжалится и не уничтожит вас всех.
— Вот оно как, — закивал Хаджар и, подняв чай, отпил немного. — тогда давайте, напоследок, допьем чай и, раз разговора не получается, можете возвращаться оттуда, откуда пришли, достопочтенный Алай и достопочтенная Ираэл.
И генерал, как ни в чем не бывало, с абсолютно каменным лицом продолжил пить чай.
— Да что ты себе… — уже было вспылил Алай, но его остановила Ираэл.
Она власть сжала его плечо и, отсалютовав Хаджару пиалой, немного отпила. Какое-то время они сидели молча… если не принимать во внимание Хельмера, тихонько нашептывающего себе под нос похабные стишки.
— Яшмовый Император готов предложить вам три десятка вишневых нектаров и килограмм ягод, — сделала, наконец, предложение Ираэл. — Этого хватит, чтобы ты, Безумный Генерал, смог за короткий срок стать Старшим Богом, а половина из тех, кто пришел сюда с твоими знаменами, смогли достичь ступени Бессмертного или, даже Вознестись.
— Три десятка нектаров и небольшой ящик ягод, — повторил Хаджар. — Как щедро с вашей стороны.
Алай уже не просто покраснел, а буквально стал напоминать собой свеклу. Такой же надутый и красный. Местами, правда, розоватый.
Какой забавный бог.
— Тебе так же, Безумный Генерал, позволят остаться в мире смертных, — перешла ко второй части Ираэл. — Мы создадим для тебя все условия, чтобы ты мог спокойно жить среди смертных, не утруждая себя тяготами Седьмого Неба.
— Тяготы Седьмого Неба… Нет, ну ты слышал, Хельмер. У них, оказываются, тяготы.
— Ага, Хаджи, сейчас пущу скупую слезу сочувствия.
Теперь уже и Ираэл покраснела.
— Послушай сюда, смертный, — прошипела она, вновь скинув свою маску любезности. — я не знаю, кем ты там себя возомнил, но то, что ты шавка Черного Генерала, не делает тебя им. О, или ты думал, что мы не знаем, что ты носишь в своей душе и благодаря чей силе вознесся сюда? — Ираэл скрестила руки на такой же, как и она сама, квадратной груди. — Но ты лишь пешка, Хаджар. Бесполезная, слабая пешка, которая даже свою плешивую дочь…
Ираэл захрипела. Она забила руками, заскрежетала ногтями, но так и не смогла разжать хватки. Хватки пальцев Хаджара, левой рукой сжавшего её горло.
Правой же, тыльной стороной, он отвесил пощечину Араэлу и тот, захлебываясь кровь и выбитыми зубами, упал без сознания.
— Ты ошиблась, бог, — Хаджар поднялся на ноги и, не сгибая руки, поднял на весу и Ираэл. — Мы пришли сюда не разговаривать. Прошло время слов. Между нами кровь. И эта кровь будет пролита.
Он сжал пальцы еще сильнее, позволяя всей той ярости и гневу, что копились в его сердце многие века, выплеснуться наружу. И Ириэл, заглянув ему в глаза, побледнела.
— Нас не купишь вашими обещаниями, — Хаджар поднял богиню так, чтобы её увидели и стоявшие в низине всадники. Те схватили оружие и уже было побежали на помощь, но путь им перегородил залп стрел. — И мы не ведем переговоров. Мы пришли, чтобы воевать. И мы будем воевать! Мы будем жечь ваши города, будем уничтожить ваших людей! Любого, кто встанет на нашем пути. Мы не станем брать пленных! Мы не сделаем ни единого предложения сдаться!
Хаджар сжал пальцы еще сильнее и на уголках губ богини появилась пена.
— Мы просто вас всех убьем, — закончил Хаджар и, с этими словами, одним движением вырвал гортань из шеи Ираэл.
Глава 1920
Та рухнула на землю, заливая все вокруг себя алой кровью. Кровью смертного. А затем, дергая в конвульсиях, так и не понимая, что произошло, испустила последний дух.
Хаджар же, всматриваясь в лица застывших всадников, подошел к лежащему на траве Алаю и одним движением, вонзив пятку тому в висок, размозжил голову так и не пришедшего в себя переговорщика.
Всадники, едва не спотыкаясь, повскакивали в седла и, поднимая облака пыли, помчались по долине, вскоре исчезнув из вида за холмами.
— Красиво, конечно, Хаджи, — причмокнул губами Хельмер. — Но для чего такая морока? Мог бы просто просигналить Лиан и она бы продырявила их пустые головы.
Хаджар же, опустившись на землю, отвязал свой кушак и, скомкав последний, опустил в лужу крови. Он прижал его к влажной, хлюпающей земле, а затем изрядно прополоскал. И только после того, как прежде белый кушак пропитался кровью и стал полностью красный, генерал выпрямился и повязал его обратно на одежды.