Страж, роняя алые капли, не обращая внимания на раны, вливала в океан все больше сил. Но тщетно. Синий Клинок, и сам уже ставший бурей, буквально пожирал звездный океан так же, как лед пожирает водную гладь, когда приходит его время.
Этот переломный момент стал поворотной точкой в их эпической дуэли.
Хаджар направил всю оставшуюся энергию в Синий Клинок. Осознав надвигающуюся угрозу, Страж призвала последние запасы энергии, и ее золотые одежды засияли, подобно маяк, бросившему вызов надвигающейся буре.
С ревом, слившимся с гласом бури, Хаджар обрушил ярость своего меча не только на Стража, но и казалось, на саму ткань реальности, стремясь завершить противостояние одним, решающим ударом. В ответ противник встретила клинок барьером из звездного света — последним щитом, на который хватало ей сил.
Свет и тень, буря и звездный свет столкнулись в последней вспышке ослепительного блеска. Когда свет померк, в долине воцарилась тишина, воздух был чист, земля неподвижна.
На земле перед генералом лежала израненная Страж. Её волосы спутались и сбились клоками, некогда прелестные одежды, раскинутые изрезанными лохмотьями, не могли скрыть окровавленных ран, а сама она едва дышала.
Хаджар, на теле которого появилось лишь несколько новых ожогов, опустился рядом. Он бережено и аккуратно приподнял голову девы и положил себе на колени.
— Ты не смог… — прохрипела она. — изменить… мою судьбу, Северный Ветер.
По уголкам её рта текла кровь. Та чем-то напоминала сверкающую поверхность озера по утренней заре.
— Но я хотела бы… верить… что изменишь… свою.
Она закрыла глаза и последний раз вздохнула, после чего замерла навсегда.
Хаджар, опустив её обратно на траву, закончил традиционную фразу:
— Умри достойно, Страж Седьмого Неба.
В тишине он повернулся к скале, теряющейся где-то в вышине облаков. Откуда-то он знал, что даже если призовет тропу ветра и использует всю свою Терну, Правило и Силу Души без остатка, то все равно не сможет подняться в обитель богов. Таков извращенный юмор создателей этого места. Страж, обреченная нести бесполезный дозор — ведь она так сильна, что победит любого, а тот, кто сильнее, чем она, все равно ничего не сможет сделать с горой. Только если…
Где-то глубоко внутри сознания генерала прозвучал голос феи Фреи:
« Подсказка вторая — вспомни про подарок».
Хаджар посмотрел на горный пик и, на выдохе, призвал то, что веками хранилось в его душе.
Позади него на спине распахнулись два белых крыла, когда-то давно подаренных ему Белым Драконом, прародителем всех Драконов.
Генерал взмахнул ими и оторвался от земли с каждой секундой все удаляясь от подножья и не замечая, как белоснежные перья, срываясь с крыльев, формируют позади него лестницу.
Глава 1904
Хаджар опустился вниз и прикоснулся ладонью к тому, что заменяло Седьмому Небу землю. Ладонь едва коснулась белоснежной, клубящейся легкой дымки, как в сознании мгновенно всплыли ощущения, связанные с утренним туманом или едва ощутимой, мерзлой росой, падающей с листвы деревьев.
Вот только здесь, в обители богов, «дымка» оказалось твердой. Как если бы он касался не облаков, стелющихся под ногами, а самой настоящей тверди, держащей на своих плечах весь Безымянный Мир.
Генерал поднял взгляд выше и не увидел линии горизонта. Бесконечные белоснежные просторы продолжались так далеко, как только мог различить взгляд глаз. И небо… здесь не было неба в привычном смысле. Ни звезд, ни, разумеется, облаков. Даже солнце отсутствовало.
Свет появлялся, словно, отовсюду. Из каждый крупицы местной реальности сочилась энергия, освещающая пространство. Но и само пространство будто состояло из собранного ребенком крошечного пазла, содержащего в себе множество миниатюрных кусочков единого целого, но разграниченного и…
Хаджар ненадолго прикрыл глаза.
Хельмер, по дороге к Стране Бессмертных, рассказывал ему, что Седьмое Небо совсем не похоже ни на Мир Духов, ни на Мир Демонов ни, тем более, на Край Смертных. Но одно дело слышать рассказы о эфемерном, находящемся словно за пределами реальности мире, и совсем другое — находится здесь.
Генерал вновь открыл глаза и, стараясь не задумываться над тем, что именно видит перед собой, снова посмотрел наверх. Там, где раньше над ним плыли кучевые, светило солнце, а по ночам луна танцевала со звездами, теперь разлилась бесконечная, чернильная пустота.