Что же - если не фанатик из числа личных учеников Мастера Ордена Ворона, то кому еще сотворить подобное.
- Лекарства для души не найти в мире смертных, - закончил мысль Бадур.
- Тогда как…
- Сейчас открылись врата для зимнего двора, - перебил Северянин. - и вместе со сменой сезонов - истончаются грани между нашими странами. Где-то там, в глубине этих гор, ты найдешь проход в королевство твой, что сшила тебе одежды.
Хаджар посмотрел на плывущие по его доспехам облака и то, как холодно сверкали скрывающиеся под кучевыми звезды.
Разумеется, все сложится именно так, что ему придется вернутся в мир Духов…
- Тебе нужно добыть…
- Что-то, что хранится во дворце Титании.
Бадур повернулся к Хаджару и посмотрел на того исподлобья. Будто встретил заново и никак не мог понять, как именно относится к этой встречи.
- У тебя есть время трех закатов, - Бадур отложил кисть и укрыл Артеуса одеялом. - Время в стране Духов движется иначе, так что у тебя будет порядка недели, чтобы раздобыть искомое.
- Что именно?
Северянин пожал плечами.
- Истории о юге, обычно рассказывают на юге. Я лишь знаю, что у Титании есть лекарство для раненной души. Не более того.
- Что же, - Хаджар поправил шубу и направился к выходу. - тогда мне лучше поторопиться.
Ему на плечо легла тяжелая рука Бадура.
- Торопиться надо вовремя, - покачал головой Северянин. - врата в мир духов - в страну вечной тьмы и холода откроются, когда в мире смертных соединятся две стихии Мэб. Когда наступит час тьмы в начале зимнего сезона, когда луна скроется под первыми облаками - тогда и ступай. Если тебе суждено - ты найдешь путь в Тир’на’Ног. А пока - ступай. Рядом с раненной душой лучше не находится двум здоровым. Это лишь ускорит процесс разложения.
Хаджар смерил собеседника оценивающим взглядом. Не то, чтобы он не доверял этому странному Северянину, но… он ему не доверял.
- Псы, - коротко пояснил Бадур. - они приходили той ночью. И прошлой. Придут и в эту. Я смогу сдержать их еще два заката. Если после этого ты не вернешься - мне придется оставить мага и уйти.
- Север не знает слабости, да?
- Север не знает глупости, - строго ответил Бадур. - Вы не мои братья. Не моя кровь. Мы не бились плечом к плечу. Не пили из одного горла. Мы друг другу никто. Я помогаю лишь до тех пор, пока это не мешает моему пути.
Хаджар молча кивнул, после чего столь же молча вышел на улицу.
В первые мгновения он едва не задохнулся от морозного ветра, мгновенно выморозившего весь воздух в легких. Хаджар с удивлением выдохнул пар изо рта и посмотрел на стремительно синеющие ногти на пальцах.
Если такой мороз здесь, то что, тогда, творится на истинном Севере?
Ответ на этот вопрос остался под завесами тайны, а вот Хаджар увидел сложенную поленницу и лежащее на ней огниво. Такой вот немой намек на то, что требуется сделать, чтобы не задубеть до наступления темноты.
Ночь…
Она явно будет куда морознее.
- Проклятье, - выругался Хаджар и принялся складывать костер.
Сумерки наступили быстро. И не потому, что рано темнело, хоть и не без этого - восстановительная медитация отняла у Хаджара все время. Так что, когда он пришел в себя, то не сразу понял, что сидит у костра не один.
Закутанный в серый плащ, с хищными, зубастыми и глазастыми прорезями, держа в свободной руке истекающую кровью сферу, сидел Хельмер, Повелитель Ночных Кошмаров.
Сперва Хаджар подумал, что демон явился напомнить о сделке с Князем, но… нет. Хельмер, чуть покачивая почти пустой бутылкой, бессмысленно и слепо вглядывался в пламя костра единственным, алым глазом, торчащим из-под полы шляпы.
- Ты… пьян, - с удивлением не спрашивал, а констатировал Хаджар.
- Салют, - демон покачал и вернулся к пустому созерцанию пламени.
- Девственниц попалась не девственной? - предположил Хаджар. - Видимо не то… хор из отрубленных детских голов сфальшивил? Не подогрели ванну из крови и молока? У тебя сломался коготь?
Хельмер молча сносил издевка Хаджара, чего прежде за одним из могущественнейших существ этого мира не наблюдалось. Да, демон часто дурачился и редко когда напоминал о своей силе, но - напоминал. И не позволял излишнего панибратства и не терпел, когда на него смотрели с высока.