И фамилия автора: Алина Вятских, ученица шестого класса средней школы имени Александра Фадеева [я сам, кстати, ту школу заканчивал].
Как же все таки быстротечно время: когда я уезжал из Приморья, в шестом, наверное, классе училась мать Алины, дочь моей старшей сестры.
А сейчас она, вполне владея темой, пишет сочинение о войне, которая прошла через нашу семью. И сочинение это отмечено первым местом в конкурсе «История семьи в истории страны».
Случай в Польше
Есть у меня, чем дополнить рассказ Алины? Да, есть.
Через много лет после смерти мамы мне удалось отыскать в архиве наградной лист, заполненный на нее 22 сентября 1944 года. Вот, какую фразу я сразу же выхватил из этого некогда секретного документа:
«Проявляла исключительную заботу и любовь к раненым; достойна правительственной награды — ордена «Красная Звезда».
Очень жаль, что сегодня не дают наград за проявление заботы и любви.
О военных буднях мама вспоминала очень неохотно. Но об одном бое, который принял ее медсанбат на территории Польши, рассказала.
По какому-то странному стечению обстоятельств полевой медсанбат стрелковой дивизии оторвался от основных войск и выехал к небольшой деревушке. Выяснив у местного народа, куда направилась колонна с бронетехникой и артиллерией, машины с красными крестами покатили дальше — туда, куда их направили сельчане. И угодили… прямо к немцам. Так их сориентировали. Вероятно, умышленно.
И начался расстрел медсанбата. Как вспоминала мама, фашисты с какой-то яростью накидывались на раненых, которые не могли оказать серьезного сопротивления, и добивали их в упор. И уничтожили бы, наверное, всех, если бы, наконец, не подоспела подмога. Увидев на трассе растерзанный медсанбат, наши бойцы не просто разгромили фашистов, они их стерли с лица земли.
Еще из рассекреченных архивов я узнал, что первый муж мамы [отец моей самой старшей сестры], командир батальона отдельного полка связи старший лейтенант Павел Царьков был убит в бою в ночь на 7 сентября 1941 года в Ленинградской области.
Когда герой пришел с войны
Старший брат отца — Василий Шак, тоже воевал. Домой — в Черниговскую область, вернулся гвардии старшиной, кавалером орденов Красной Звезды и Славы.
Я с ним встречался однажды — в 1975 году, когда с отцом и матерью приезжал к нему в гости из Приморского края. Вскоре он трагически погиб, поэтому третий орден — Отечественной войны, который вручали всем фронтовикам к 40-летию победы, получить не успел.
Из рассказов отца, я знал насколько был потрясен брат, когда дома ему, герою-победителю, сообщили что его отца — и отца моего отца [и моего деда, соответственно], большевики расстреляли еще в 1941 году.
Реакция гвардейца была предсказуемой: он побежал убивать бывшего председателя сельсовета, по доносу которого «органы» забрали отца. От беды фронтовика удалось удержать всем миром.
Моего деда арестовали на следующий день после того, как он отказался выходить в заградотряд: был, оказывается, в начале войны в украинских селах такой идиотизм — выставляли заградительные отряды из местного населения против… Вермахта.
После ареста мой отец понес в райцентр передачу. Ее, однако, не приняли. И отказ объяснили одной фразой: «Ему уже ничего не нужно!»
Деда моего на этот момент уже не было в живых — его расстреляли как врага народа.
***
…Мои родители, царство им небесное, в счастливом браке прожили более сорока лет. А если бы кто-то из них не дожил до победы, не вышел бы победителем из своего самого решающего боя, о котором рассказали мы с шестиклассницей Алиной Вятских, для меня это было бы самое страшное, что могло произойти на той страшной войне: ведь я бы тогда не появился на свет!
Я бы не вернулся с той войны.
А теперь у меня простой вопрос, адресованный искренне неуважаемым мной гражданам из соседней страны, которые, когда речь заходит о войне с немцами, заявляют безапелляционно: можем, мол, повторить.
Так что вы, интересуюсь я, хотите повторить? Разгромленный медсанбат и уничтоженный десант? Или расстрел моего деда, которому лет было меньше, чем мне сейчас?