— О представлении знал, но указа о присвоении звания еще не имелось. Только в начале октября 1944 года мне написал брат с Дальнего Востока [он там зенитчиком служил]: «Ты знаешь, какое странное совпадение случилось — в газете „Красная звезда“ опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза старшему сержанту Лобачеву Николаю Гавриловичу. Твой однофамилец и полный тезка». Дочитал я братово письмо и, зайдя в партбюро, нашел «Красную звезду» за 14 сентября 1944 года. Смотрю, точно: в указе наградном моя фамилия девятой значится. Сажусь, пишу письмо в Москву в наградной отдел. И вскоре на имя начальника училища приходит вызов: просим Лобачева Николая Гавриловича направить в Москву для получения наград.
«Со мной награду получал трижды Герой Советского Союза летчик Покрышкин»
— И вы приехали в столицу…
— 29 мая 1945 года. Приехал глубокой ночью. Ничего в городе не знаю, совершенно в нем не ориентируюсь. Парень из деревни! Побродил немного возле вокзала да и прикорнул на скамейке — уснул. И вдруг чувствую, кто-то толкает меня. Открываю глаза — милиционер. «Кто такой?» — строго спрашивает. Я представляюсь и протягиваю вызов в Москву. Милиционер прочитал и предлагает: «Пройдемте со мной». Заходим в здание вокзала, поднимаемся на второй этаж. Милиционер открывает меблированную комнату. «Располагайтесь», — говорит. И уходит. Утром мне принесли завтрак, я расспросил, как добраться до наградного отдела, и отправился в путь.
— Встретили вас нормально?
— Очень хорошо встретили! Только поначалу работников наградного отдела моя красноармейская книжка смутила. В ней фотография 1941 года была вклеена. Худой я на ней! Сам на себя не похожий. «И вы с этой книжкой, — удивляется беседовавший со мной сотрудник отдела, — приехали звание Героя Советского Союза получать?» А другой-то нет. Ну, вернули мне ее и объясняют: 5 июня вам надлежит прибыть в бюро пропусков возле Спасской башни. Там для вас заготовят пропуск в Кремль. Пришел я 5 июня — считай, через месяц после Победы, получил пропуск, и в десять утра нас, ожидавших награждения, пригласили в Октябрьский зал Кремля. Со мной, кстати, в этот день награду получал трижды Герой Советского Союза летчик Покрышкин. Какой-то высокий орден ему вручали. Уж не помню, какой конкретно.
— Сам Михаил Калинин награды вручал?
— Калинин болел. На награждение вышли секретарь Президиума Верховного Совета Горкин и председатель Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР Куусинен. Он как раз и прикалывал мне на грудь Золотую Звезду и орден Ленина.
— Вы волновались?
— Волновался!
— А чего вам, фронтовику, было волноваться?
— Как чего, — смеется генерал. — Очень уж торжественно все было. Кстати, после того, как зачитали указ о присвоении мне звания Героя, Куусинену поднесли наградную грамоту в твердой обложке, на которой были сложены Золотая Звезда, орден Ленина и две медали «За отвагу». Меня ими наградили в 43-м и в 44-м годах, но вручить не успели.
— Насколько я знаю, Николай Гаврилович, за награды в те годы полагалось денежное вознаграждение.
— Полагалось: 25 рублей в месяц — за Звезду, 25 — за орден Ленина и по десять рублей — за медали «За отвагу». Так что в общей сложности я ежемесячно получал 70 рублей.
— Что на них купить можно было?
— Хорошие кожаные туфли фабрики «Скороход», например.
— Вернувшись в училище, на занятия со Звездой Героя ходили?
— Конечно.
— Вам завидовали?
— Как я могу сказать… В общем-то, не чувствовал зависти.
— Вы были единственным Героем Советского Союза?
— Сначала да. Потом прибыли разведчик из нашей бригады Вася Демченко и киевлянин Леша Сахорский — и в училище стало трое Героев.
«Я немцу дал по морде, а он, оказывается, просил, чтобы его перевязали»
— А теперь давайте о фронте вспомним: когда вас в действующую армию призвали?
— В 1942 году, после окончания курсов шоферов. Но шофером служил я недолго: сначала командир минометной роты поставил меня наводчиком 82-миллиметрового миномета, затем — командиром минометного расчета, а при форсировании Буга, после чего и последовало представление меня к званию Героя, я уже исполнял обязанности командира взвода.
— Я читал, что именно вы первым переправились через Буг.
— Да. С группой из пятнадцати бойцов.
— Ночью переправлялись?
— Ночью. А утром нас засекли немцы и на берегу завязался бой. Начальный его период очень жарким был. Доходило и до рукопашной.