А вот наград у победителя, скрывавшего под гимнастеркой тельняшку [в память о службе юнгой на крейсере «Красный Октябрь»], в мае 45-го не будет совсем. Боевые награды за дважды раненым Громаком, дважды тяжело контуженным, дважды похороненным заживо [представляю, что пережила мать Ивана, получив на него две похоронки], девять раз горевшим в танке просто-напросто не поспевали. Только в октябре 47-го Ивану вручат сразу два ордена, включая орден Боевого Красного Знамени, которым рядовых бойцов награждали крайне редко, и три медали. А к наградам присовокупят книгу Твардовского со стихотворением «Иван Громак». Осенью 43-го поэт это стихотворение закончил такими словами: «Москвы не видел, но ему Москва салютовала».
Громаку, значит.
По воспоминаниям капитана первого ранга Валерия Громака, все, кто знал его отца, отмечали в нем обостренное чувство справедливости.
Видя, что все, созданное тяжким людским трудом, стало постепенно приходить в запустение, Иван Григорьевич спрашивал себя: «За что ж я воевал?» И не находил ответа. Не жаловал он и власть, возмущался мизерной пенсией. И не принял орден «За мужество», которым его в 1999 году наградил президент Леонид Кучма. А когда в местном техникуме оказалась никому не нужной комната боевой славы 1-й штурмовой комсомольской бригады, забрал все материалы.
Собирался сделать музей в своем доме.
Не успел… Сгорел, как в танке. Сжег себя Иван Громак, герой стихотворения Александра Твардовского. В прямом смысле слова сжег.
Между прочим, архиепископ Запорожский и Мелитопольский Василий, выслушав рассказ близких о кончине фронтовика, разрешил проводить его в последний путь с соблюдением всех христианских канонов.
«Это не он себя убил, — рассудительно заметит мудрый владыка. — Это война его убила».
***
Ну, вот и все. Остается только о пропавшей в Приморске улице имени Ивана Громака рассказать. «Конечно, я очень обрадовалась решению горсовета об увековечении памяти мужа, — со слезами на глазах говорила мне в 2008 году вдова штурмовика-гвардейца Валентина Сергеевна. — Плакала от радости. С сыном Валерием и дочерью Светланой сразу же поехали, сфотографировались под табличкой с надписью „Улица Ивана Громака“. И вдруг мне рассказывают: нет той улицы. Вы знаете, от переживаний меня так схватило — из больницы не выхожу».
Тяжелый осадок история с улицей-призраком, появившейся в 2003 году в курортном Приморске, как оказалось, на один день, оставила в душе у всех, кто знал и хранил память об Иване Громаке, герое войны и герое стихотворения Твардовского.
Однако в горсовете, куда я заглянул, чтобы прояснить судьбу призрачной — в прямом смысле, улицы, меня заверили: улица имени Ивана Громака в Приморске обязательно будет.
«Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты…»
Теперь вернемся к Зое Космодемьянской. Фактически, ее «разведка» заключалась… в запускании в село Петрищево красного, как называют в народе огонь пожар, петуха: партизанку за это и задержали фашисты, которых на Зою навели… сами сельчане. И их нельзя осуждать. Где бы они зиму зимовали, если бы пироманы из леса вроде Зои сожгли их дома? А что партизаны шли жечь деревню подтверждает вот этот, ныне рассекреченный приказ ставки Верховного Главнокомандования, подписанный кумиром Зои Космодемьянской Сталиным [согласно очерку «Таня», Зоя перед смертью успела крикнуть: «Прощайте, товарищи! Боритесь, не бойтесь! С нами Сталин! Сталин придет!]:
«ПРИКАЗ от 17 ноября 1941 года №428
О СОЗДАНИИ СПЕЦИАЛЬНЫХ КОМАНД ПО РАЗРУШЕНИЮ И СЖИГАНИЮ НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТОВ В ТЫЛУ НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИХ ВОЙСК
г. Москва
Опыт последнего месяца войны показал, что германская армия плохо приспособлена к войне в зимних условиях, не имеет теплого одеяния и, испытывая огромные трудности от наступивших морозов, ютится в прифронтовой полосе в населенных пунктах. Самонадеянный до наглости противник собирался зимовать в теплых домах Москвы и Ленинграда, но этому воспрепятствовали действия наших войск. На обширных участках фронта немецкие войска, встретив упорное сопротивление наших частей, вынужденно перешли к обороне и расположились в населенных пунктах вдоль дорог на 20—30 км по обе их стороны. Немецкие солдаты живут, как правило, в городах, в местечках, в деревнях, в крестьянских избах, сараях, ригах, банях близ фронта, а штабы германских частей размещаются в более крупных населенных пунктах и городах, прячутся в подвальных помещениях, используя их в качестве укрытия от нашей авиации и артиллерии. Советское население этих пунктов обычно выселяют и выбрасывают вон немецкие захватчики.