Прокурор. — Что же, эти установки Коха отражали собой линию германских правителей?
Хейниш. — Так точно.
Прокурор. — У меня вопросов больше нет.
Председатель. — Скажите, свидетель Хейниш, кто такой Зоман?
Хейниш. — Зоман являлся начальником службы безопасности (СД) Бреславльского округа.
Председатель. — От него вам стало известно о применении газов?
Хейниш. — Так точно.
Председатель. — В каких городах применялись бани для отравления газами мирного населения?
Хейниш. — Уничтожение людей путём отравления газом должно было быть проведено в концентрационных лагерях.
Председатель. — На оккупированной немцами территории?
Хейниш. — В оккупированных областях нет концентрационных лагерей.
Председатель. — Значит, в Германии?
Хейниш. — Да.
Председатель. — Известно, что в Мелитополе 14 000 человек было удушено, повешено и расстреляно, вы же показали только о 4-х тысячах. Остальные 10 тысяч человек когда же были уничтожены?
Хейниш. — Наибольшая часть советских элементов была уничтожена сразу же после занятия города.
Председатель. — Значит, тогда, когда проходили передовые части германской армии?
Хейниш. — Так точно.
Председатель. — И население уничтожали передовые части германской армии?
Хейниш. — Да.
Председатель. — Но потом передовые части германской армии прошли дальше за Мелитополь, кто же уничтожил 4 000 человек?
Хейниш. — Гестапо и СД.
Председатель. — А при отступлении немецкой армии также уничтожалось мирное население?
Хейниш. — При отступлении германских войск города и деревни сжигались, а мирное население подвергалось насильственной эвакуации.
Председатель. — Какие задачи стояли перед вами, как окружным комиссаром, на случай эвакуации города Мелитополя?
Хейниш. — Я получил лично от полевого коменданта указания о проведении насильственной эвакуации населения. Её проводили армейские части.
Председатель. — Какие вы имели директивы в отношении разрушения в городах государственных и общественных зданий, жилых помещений?
Хейниш. — Помещения и учреждения города и важные в оборонном отношении здания были уничтожены хозяйственными отрядами армии.
Председатель. — По чьему приказу?
Хейниш. — По приказу полевого коменданта.
Председатель. — Кто в это время был полевым комендантом?
Хейниш. — Генерал Тазер.
Председатель. — По вашим показаниям выходит, что, когда германские передовые части вновь занимали территорию, они убивали и грабили мирное население, а потом гестапо, СД и другие карательные органы уничтожали советских людей. Перед отступлением частей германской армии также уничтожалось мирное население. Правильно это?
Хейниш. — Я не имею права критиковать указания фюрера, обусловленные военным временем. (Смех в зале).
Председатель. — Что вам известно о вывозе имущества и ценностей из занятых германской армией территорий и какие на этот счёт имелись директивные указания свыше?
Хейниш. — Я имел указание от имперского комиссара — всё, что не нужно германской армии на месте, выкачать у населения (это касается сельскохозяйственных продуктов) и отправить в Германию. Исполнительной властью в этом отношении пользовались хозяйственные отряды при генеральном комиссариате.
Председатель. — А кто вывозил имущество и ценности?
Хейниш. — Этим занимались хозяйственные отделы в округах, а в германской армии -хозяйственные команды.
Председатель. — Хозяйственные отделы кому подчинялись?
Хейниш. — Хозяйственные отделы были подчинены главному хозяйственному отделу при генеральном комиссаре.
Председатель. — Как вы считаете, кто виновен во всех совершённых немцами злодеяниях, в разрушении городов, селении, в уничтожении ни в чём не повинных людей?
Хейниш. — Я не распоряжаюсь гестапо и СД.
Председатель. — У защиты имеются вопросы к свидетелю Хейниш?
Защитник Белов. — Не сможет ли свидетель Хейниш сказать, какое наказание по законам военного времени предусматривается за уклонение от эвакуации при отступлении германских войск?
Хейниш. — Об имевшихся приказах по этому поводу я ничего не могу сказать.
Защитник Белов. — А если уклонится сотрудник «зондеркоманды» от эвакуации при отступлении германских войск?
Хейниш. — Он тогда, согласно военным законам, расстреливается.
Защитник Белов. — У меня нет больше вопросов.
На этом допрос свидетеля Хейниш заканчивается».
Показания дает свидетель Хейниш. Харьков, декабрь 1943
Показания дает подсудимый Хейниш. Киев, январь 1946
Зал судебного заседания в Киеве
Из наградного листа, заполненного на лейтенанта Михаила Зубарева, взявшего в плен Георга Хейниша
Мемориал в Гамовке: здесь покоится прах разведчика Николая Пилипенко, участвовавшего в пленении Хейниша
История 6-я. У знамени Победы на Рейхстаге — мародёр?
Боец с часами на обеих руках, угодивший на знаменитый снимок из поверженного Берлина, оказался… почти запорожцем
Начну с истории, которая периодически всплывает в Интернете, как только речь заходит о последних днях войны с немцами.
Вот эта история:
«Весной 2009 года в Берлине проходила фотовыставка, посвященная штурму Берлина. Основу ее составляли фотографии и материалы советских военных корреспондентов. Выставка имела огромный успех. При этом каждую новую группу посетителей немецкий экскурсовод вначале непременно вел к фотографии Евгения Халдея, которая зафиксировала, как советские солдаты во второй половине дня 30 апреля 1945 года закрепляли красный флаг на парапете крыши Рейхстага. Один солдат взобрался на высокую скульптурную розетку — вазу, стоящую на краю карниза, чтобы в розетке закрепить флаг, а другой, страхуя товарища, поднял руки. У бойца на поднятых руках съехали рукава гимнастерки и оголились наручные часы. Да не одни, а сразу двое. Немецкие экскурсоводы показывали на эти часы и говорили: „Видите, какие ужасные мародеры эти русские солдаты. Одних часов ему мало, так еще и вторые отнял у несчастных мирных берлинцев“. Немцы качали головами и соглашались. Экскурсия продолжалась своим чередом. Ни один российский сопровождающий не нашел, что возразить в ответ».
Далее автор слегка кручинится: жаль, дескать, что в этот момент не оказалось рядом никого из бойцов, штурмовавших Рейхстаг в далеком 1945 году. И начинает пространно объяснять, что ему — этому самому штурму, предшествовало взятие так называемого дома Гиммлера, находившегося по соседству:
«На втором этаже дома был устроен медсанбат, выставлена охрана. Замполит батальона Алексей Берест [бухгалтер одного из алтайских совхозов и по совместительству учитель физики в тамошней школе] обследовал занятые этажи дома Гиммлера и нашел его служебный кабинет с несгораемым шкафом, из замка которого торчал ключ. Открыв шкаф, Берест увидел ряды белых и черных коробочек, в каждой из которых находились черные или белые часы [по цвету циферблата]. Было очевидно, что часы были наградные, и предназначались как награда эсэсовцам. „Бойцы, заходите на построение. Буду награждать часами!“ — не то в шутку, не то всерьез крикнул Берест. В кабинете собирались бойцы. Берест вынимал белые и черные коробки, в которых лежали часы с белым и черным циферблатом и фосфорическими стрелками, и раздавал солдатам». Берест вошел в роль и выдавая подарки приговаривал: «Каждому награда — по две шутки. Одни часы ставьте по нашему, московскому времени, другие — по здешнему, берлинскому».