Бэннон вспомнил это имя. В своих многочисленных надоедливых монологах Мелок упоминал какую-то Атту.
— Однажды Скорбь был ранен так сильно, что ему пришлось пропустить набег, — прошептал Бэннон Лиле. — Атта высмеяла его за это. Скорбь сломал ей челюсть, так что ей тоже пришлось остаться.
— Ах, вот как они стали любовниками, — заключила Лила.
Похоже, она считала, что в таких ухаживаниях нет ничего необычного. Услышав слова Лилы, Атта повернулась к ней с презрительной усмешкой, глядя на стройную Морасит так, словно та была выпотрошенной рыбешкой на рынке.
— А ты кто такая? — Она нахмурилась при виде черного кожаного наряда Лилы. — Думаешь, сможешь соблазнить моего Скорбь? Ты сломаешься под ним.
— Если он попытается это сделать, я сама ему что-нибудь сломаю, — возразила Морасит.
Норукайцы прыснули со смеху, и мускулистая женщина ударила Лилу по и без того покрытому синяками лицу. Лила пошатнулась, но удержалась на ногах. Король Скорбь воспользовался этим и зашагал прочь по пирсу, не обращая внимания на женщину. Атта фыркнула и поспешила за ним.
Бэннона и рабов вывели из доков и потащили вверх по крутым тропкам. Вскоре они достигли внушительного каменного основания бастиона, где путь в массивную крепость преграждали низкие зарешеченные ворота. Железные створки повернулись на скрипучих петлях, и показался норукайский стражник, сердито глядевший на рабов.
— Всех вас отведут на кухни. Предстоит подготовка к пиршеству по случаю возвращения домой.
Вереница рабов со связанными руками, пошатываясь, следовала за Бэнноном и Лилой по сырому холодному коридору. Прохладный ветер и морская сырость делали обстановку угнетающей. С соляных наростов на потолке капала вода, а пол был скользким от слизких водорослей. Черный кожаный наряд Лилы почти не прикрывал тело, но она не выказывала признаков неудобства и выглядела донельзя решительной.
Стражник вел их все дальше. Потолок был столь низок, что приходилось нагибаться. Другие стражники замыкали строй, подгоняя рабов, если они двигались слишком медленно. Они поднялись по винтовой лестнице и двинулись дальше по коридорам, освещенным чадящими факелами.
Без окон и солнечного света Бэннон утратил чувство направления, но Лила молча отмечала и запоминала каждый шаг. Наконец они вошли в похожее на пещеру шумное помещение с раскаленными печами, бочками муки, большими каменными столешницами и тощими работниками, готовящими огромное количество еды. Рыба жарилась на решетках над очагами с ревущим огнем, а в больших котлах томилось рыбное рагу.
Запахи оглушали не хуже грохота кастрюль и сковородок. Голод Бэннона набирал силу со скоростью лесного пожара. Много дней он питался только рыбьими потрохами и помоями, и теперь у него подкашивались ноги от аромата пекущегося хлеба и подгоревшей рыбы.
— Еда! — крикнул один из пленников позади него, вытягивая связанные запястья в попытке схватить узелок с хлебом со стола.
На него набросился кухонный раб:
— Стой! Не трогай. — Он поднял левую руку, показав обрубок запястья. — Или они отсекут руку, а потом приготовят ее и съедят. — Новоприбывшие дрогнули, несмотря на текущие слюни от окружавших яств.
К стражникам, прихрамывая, подошел старик, чтобы поприветствовать.
— Новые рабы? Сколько? — Лицо его было таким морщинистым, что походило на высушенную солнцем изюмину. Глаза старика блуждали по новичкам. — Десять. Очень хорошо. Король Скорбь уже давно не заменял работников бастиона.
Стражник только хмыкнул и подтащил Бэннона к морщинистому старому рабу, радуясь избавлению от своих подопечных. Это дело казалось ему унизительным.
Старик взял кухонный нож и перерезал веревки на запястьях Бэннона, затем методично повторил те же действия с остальными, освобождая пленников и бормоча себе под нос:
— Двадцать буханок хлеба, три бочонка соленой рыбы, пять тарелок маринованных скальных водорослей, по одной на каждый стол. — Когда он разрезал путы одной рабыни, она упала, но старик подхватил ее за окровавленные запястья и заставил подняться. — На это нет времени! У всех нас есть работа. Если король Скорбь разочаруется в угощениях, тогда он съест тебя.
Бэннон не думал, что это была пустая угроза.
— Соленая рыба, копченая рыба и свежая рыба для короля, — продолжил бормотать старик, а затем тяжело вздохнул. — Хотя король ненавидит рыбу. И козлятину не любит. — Он обратился к новоприбывшим: — Меня зовут Эммет, и я здесь, чтобы помочь вам — помочь служить королю Скорбь. Большинство рабов бастиона долго не живут, но я здесь уже десять лет, дольше любого другого пленника. Следуйте моим наставлениям, и я позабочусь, чтобы вы выжили.