Экспедиция Никки привезла из Эффрена беженцев, которые присоединились к толпам других, уже истощивших ресурсы Серримунди. Колдунья собиралась как можно скорее вернуться в Танимуру, но сначала хотела убедиться, что Серримунди в безопасности.
В защищенной гавани бурлила жизнь. Бóльшую часть затонувших кораблей уже разобрали, чтобы расчистить проход для крупных торговых судов. Весельные лодки и рыбацкие судна сновали меж обгоревших мачт, торчавших из воды. Бригады рабочих продолжали восстанавливать причал и возводить оборонительные сооружения.
Никки шла по причалу в новом черном платье — ее старое столько раз чинилось и стиралось, что уже превратилось в лохмотья. Платье сидело по фигуре, привлекая к ней внимание зевак. Ее светлые волосы отросли, и пряди щекотали шею.
На новой пристани она нашла Отто — он разговаривал с капитаном Гэнли, чья «Туманная дева» была слишком большой, чтобы безопасно пройти через затонувшие корабли. Пять других больших кораблей стояли на якоре, ожидая возможности уйти в море, но их команды не сидели без дела и крепили к корпусу железные листы, укрепляя судно.
Хозяин порта и Гэнли стояли рядом с возвышавшейся над ними стопкой ящиков. Оба повернулись к Никки.
— Колдунья, благодаря вам моя «Туманная дева» станет боевым кораблем, — сказал Гэнли. — Хотя я предпочитаю мирно торговать, перемещаясь от порта к порту.
— Каждому судну придется стать военным, пока не кончится война, — сказала Никки.
Отто нахлобучил широкополую шляпу, прикрывавшую глаза от солнца.
— К вечеру мы освободим проход, и большие корабли смогут покинуть гавань. — Он вздохнул. — Часть меня хочет, чтобы Гэнли увез в безопасное место мою дочь и внуков, чтобы я мог сосредоточиться на защите города.
— Тогда они будут в безопасности, а остальные жители Серримунди — нет, — сказал Гэнли. — Я должен сыграть свою роль, как и все мы.
— «Туманная дева» будет полезна как боевой корабль, — сказала Никки. — Она поможет защитить устье гавани, если норукайцы преодолеют рифы.
Она была рада видеть, как сотни беженцев из Эффрена, прибывшие первыми, уже вооружились и отрабатывали маневры на площадке, где раньше стояли сожженные Кором склады. Мужчины и женщины, по-прежнему одетые в лохмотья, облачились в разнообразные доспехи: кольчужные, кожаные и даже латные. Они неуклюже тренировались, неумело размахивая мечами, но с каждым часом у них получалось все лучше.
Никки кивнула на новобранцев:
— Их хватит для оборонительного отряда на случай, если норукайцы снова высадятся на берег.
— Я намерен не допустить их высадки, — сказал хозяин порта. — Наши укрепленные боевые корабли блокируют устье гавани. Налетчики ни за что не пройдут мимо Матери морей.
Гэнли выпятил подбородок:
— Цепь из пяти больших кораблей не даст им войти в гавань.
— Какая разительная перемена, — впечатлилась Никки. — Когда я предупредила вас в прошлый раз, вы были гораздо беспечнее.
Оставив мужчин, она подошла к следующему пирсу, где заприметила старика в набедренной повязке. Его голова была гладко выбрита, а тело так сильно загорело, что кожа казалась дубленой. С несвойственной старикам гибкостью он сидел на краю причала, скрестив ноги, и присматривал за четырьмя юношами, нырявшими под воду. Рядом лежали каменные грузы различных размеров; молодые ныряльщики брали по грузу и глубоко ныряли, словно стремились утонуть. Спустя удивительно долгое время они выныривали вместе с грузом. Старик одобрительно кивал, когда они возвращали камни на причал, но почти не хвалил своих учеников.
Никки обратила внимание на татуировки на его обнаженной груди: множество цепочек из кругов, которые невозможно было сосчитать. Ее губы невольно скривились.
— Ты ныряльщик за жемчужинами желаний.