Мужчины в древних доспехах кричали. Одних охватывала сеть зеленых линий, других пронзали шипы оранжевого света, а третьих рассекала на части бритвенно-острая черная энергия.
Щупальца простерлись за пределы Танимуры, далеко по побережью, мчась по всему Древнему миру и забирая души древней армии, где бы они ни находились. На кону стояла сама граница между жизнью и смертью, и теперь она была открыта.
В этот момент Натан почувствовал, как рвется из груди его сердце. Темнота внутри пыталась сопротивляться силе, тянувшей ее наружу. Он схватился за грудь, когда изнутри ударил таран боли. Он не испытывал такой мучительной боли с тех пор, как повелитель плоти Андре рассек его грудину, чтобы извлечь старое и слабое сердце.
Теперь остатки Айвена напряженно боролись. Дух злобного человека сопротивлялся, но бушующее структурированное заклинание требовало его испорченную душу до последнего кусочка. Обжигающий зеленый свет вспыхнул перед взором Натана и внутри его разума, и он использовал дар, чтобы вытолкнуть из себя отвратительную тень.
С последним ударом тупой боли отравляющие следы Айвена выскользнули и развеялись, как распростертые крылья ворона. Дух главного укротителя засосало вместе с другими кричащими душами в разверзшийся подземный мир.
Натан понял, что наконец-то свободен.
Зеленоватая дымка заклубилась туманом, поднимаясь из того мира, который не принадлежал живым. По всему полю боя, на холмах и городских улицах земля содрогалась и раскрывалась, затягивая в преисподнюю полчища кричащих древних солдат. Души их отделялись, а многовековые тела рассыпались в прах.
Находясь в центре магической бури, Никки поняла, что элементы заклинания — это символы языка Сотворения. Язык стихий гудел в ритме самой жизни, а также взывал к мертвым.
Мерцающий дух Авы попытался улизнуть, вырваться из невидимых когтей судьбы. Ее неосязаемая фигура вытянулась и скрутилась, а затем с затихающим криком унеслась прочь. Рува бросилась за мертвой сестрой, пытаясь поймать, но ее ограничивало физическое тело. Их связь с сестрой была слишком сильна, и Владетель затребовал обеих. Душа Рувы отделилась, неумолимо следуя за близнецом в подземный мир. Ее опустошенное тело безжизненно упало, рассыпавшись пылью и фрагментами пожелтевших костей.
Никки висела в воздухе, пока продолжалось магическое истребление, и понимала, что сложность заклинания выходит за пределы ее понимания. Она с благоговением смотрела на сеть света вокруг себя, состоявшую из различных узоров, рисунков и непостижимых символов. Ее не удивляло, что Ричард смог постичь такую силу. Заключенная в кокон сети колдунья наблюдала за процессом созидания и уничтожения.
Используя внутреннюю перспективу структурированного заклинания и являясь инициирующим элементом, Никки была не только наблюдателем, но и участником. Сама ее воля, ее ярость, ее природа стали тем поддерживающим элементом, способным уничтожить огромные вражеские силы одним ударом. Именно Никки разгромила древнюю армию и отправила ее в мир мертвых.
Сильный и непокорный генерал сопротивлялся до последней минуты, но даже легендарный полководец не смог противостоять зову Владетеля, непреклонному зову смерти. Он содрогался, борясь с притяжением структурированного заклинания. Золотая маска упала, обнажив рану на его лице.
Зная, что ему не победить, Утрос вскинул облаченный в перчатку кулак, выкрикивая последнюю клятву:
— Теперь я могу покорить весь подземный мир! — Его массивное тело распалось, а дух исчез в вихре зеленого тумана.
Когда заклинание, наконец, дошло до конечной стадии, исполнив свою задачу, Никки почувствовала себя более живой, чем когда-либо. Охваченная чарами Ричарда, она дарила врагам смерть, снова став Госпожой Смерть. Ричард оставил ей послание на языке Сотворения на костяной шкатулке. В тот момент ни один из миров — ни мир живых, ни мир мертвых — не казался ей полностью реальным. Она была Благодатью. Она была жизнью. Она была смертью.
Только тогда Никки освободилась из оков света, обессиленная и воодушевленная пережитым. Она опустилась на землю и рухнула на обломки Дворца Пророков.
Больше, чем когда-либо, она тосковала по Ричарду. Это было блаженство — находиться в объятиях его чар, но теперь они исчезли. Этот момент любви и защиты испарился, когда погасли последние линии света.
Глава 85
Разоренный город содрогнулся, когда раскололся сам мир. Улицы были окутаны завесами тумана; древние воины отправлялись туда, куда должны были попасть столетия назад. С воплями отчаяния, заглушающими рев битвы, вооруженные солдаты рассыпались в пыль. Танимура буквально превратилась в город мертвых.