Бэннон был одним из самых трудных учеников, и она была особенно довольна им. Вот почему она защищала юношу, вот почему вознаграждала своим телом и почему испытывала к нему привязанность вопреки здравому смыслу. Бэннон был искренним и преданным, в отличие от любого другого раба, которого она могла встретить в Ильдакаре. Из-за своего рвения он часто казался наивным, иногда до абсурда, но за оптимизмом скрывалась глубокая тьма, шрамы от невыразимой боли, которую он пережил. Лила помогла ему обрести равновесие, чтобы он мог стать лучшим бойцом, лучшим убийцей.
Еще недавно она воспитывала бойцов арены для развлечения ильдакарской знати, но теперь она понимала, что есть и более важные дела, которые она и Бэннон могли бы сделать вместе. Но сначала ей предстояло освободить его.
У нее все еще был его меч. Этого оружия было достаточно для достижения цели. Бэннон с Крепышом в руках сражался против нее в тренировочных ямах, поэтому она знала, что клинок был твердым и острым. Она рубила им колючие лозы на своем пути.
Лила выбежала на болотистую поляну у излучины реки. Впереди, в широком русле, виднелись пятнышки — норукайские корабли. Она знала, куда они идут, и продолжила бег. Кусачие мошки вились у ее лица, привлеченные пóтом и запахом крови, и приходилось отмахиваться. Опасности болота были просто неудобством. Она должна нагнать змеиные корабли. Лила отказывалась терять надежду. Они не уйдут от нее.
Корабли короля Скорбь шли вниз по реке, и на их пути стояла маленькая прибрежная деревушка. Лила знала, что норукайцы не смогут устоять перед такой добычей.
Она бежала все время от полудня до заката. В сгущающейся темноте впереди она увидела горящие хижины, разбитые причалы, лежащие повсюду тела. Даже сквозь шум болота она слышала слабые крики и вопли. Лила прибавила скорости, но к тому времени, как она добралась до деревни, живых осталось совсем немного.
Три змеиных корабля бросили якорь в рукаве реки; уродливые налетчики подплыли к берегу на лодках и напали на рыбацкое поселение. Подбежав ближе, уверенная, что опоздала, Лила взглянула на последствия и вдохнула горький дымный воздух. Вдоль берега стояли два десятка хижин из тростника и ивы, а в воду от них уходили шаткие причалы. Другие дома расположились дальше от реки, среди деревьев. Рыбацкие каноэ были разбиты, потоплены или дрейфовали на воде. На возвышенности над берегом стояли хранилища. Все они горели. Норукайцы грабили деревушку уже несколько часов.
Лила подкрадывалась, придерживаясь кустов. Она слышала гортанные выкрики налетчиков, стоны и всхлипывания пленников. Несколько домов на окраине поселения были объяты пламенем, и она слышала крики людей, запертых внутри. Пробегая мимо костров, она видела раскиданные трупы жителей, изрубленных на куски — старух и детей, которых сочли бесполезными. Сильных мужчин и женщин, должно быть, утащили на змеиные корабли, чтобы продать в рабство.
Поодаль от берега реки полыхала хижина, и Лила услышала детский плач. Безжалостные норукайцы подперли дверь перевернутой телегой, чтобы никто не мог сбежать. Возле двери лежал мертвый мужчина с выпотрошенными внутренностями, все еще сжимая в руке треснутый багор. Лила сразу все поняла: отец пытался защитить детей и свой дом, но норукайцы убили его, а затем заперли жертв внутри и подожгли. Она представила себе, как гоготали налетчики.
Крики становились все громче, все отчаяннее. Испуганные вопли продолжали доноситься из деревни, но Лила не могла спасти всех. В голове Лилы звучал голос Бэннона, настаивающего на том, чтобы она старалась изо всех сил и спасла как можно больше людей. Не раздумывая, она бросилась к перевернутой телеге, забаррикадировавшей хижину. Ударом ноги Лила оттолкнула ее и дернула хлипкую дверь.
Три девочки, покрасневшие, покрытые сажей, стояли на коленях и кашляли. Поток свежего воздуха рассеял клубы дыма. Старшая из девочек переступила через порог и уставилась на распростертое тело отца, лежащее лицом вниз, но Лила схватила ее за руку, развернула и подтолкнула всех троих в другую сторону, прочь от горящего дома.
— В лес! — прошипела она. — Бегите и спрячьтесь среди деревьев. — Она уловила краем глаза другие фигуры, бегущие из деревни. — Там найдете других. Оставайтесь с ними.
Прежде чем три девочки успели убежать, из соседнего амбара появился здоровенный норукаец. Он заметил девочек и Лилу, и его покрытое шрамами лицо исказила голодная усмешка.
— Живо! — крикнула она девочкам, и те бросились к деревьям.
Она осталась стоять лицом к лицу с головорезом. Лила вытащила Крепыша, схватив меч за обтянутую кожей рукоять и прыгнула вперед, удивив налетчика. Его разрезанный рот открылся в вызывающем реве, но не успел он ничего понять, как Лила сделала боковой выпад и вспорола ему живот. Норукаец издал булькающий звук, когда его внутренности выпали, будто расползающиеся из корзины змеи.