Одного этого громкого звука было достаточно, чтобы молодые люди остановились. Натан протиснулся сквозь толпу солдат к краю луга и в ужасе посмотрел на цветы.
— Я знаю эти растения. Это гибельные цветы, сильнейший из известных ядов. Одного цветка достаточно, чтобы убить дюжину взрослых мужчин. Как я рад, что успел остановить вас!
Солдаты натянули поводья лошадей. Эмбер и Перетта отступили, и никто больше не осмелился подойти ближе. Тряхнув длинными белыми волосами, Натан осторожно приблизился к лугу, и Ренн с любопытством последовал за ним.
— Никогда не слышал о гибельных цветах.
Орон подъехал к ним, гордо выпрямившись в седле, и насмешливо фыркнул.
— Мы прожили за городскими стенами полторы тысячи лет, Ренн. Много ли мы знаем о диких растениях?
Зиммер нахмурился, сидя в седле и глядя на цветочное море.
— Потребуется много времени, чтобы обойти луг стороной.
Словно приближаясь к ядовитому пауку, Натан наклонился к соцветиям, изучая лепестки, но не прикасаясь, — ярко-фиолетовые, прочерченные темно-красным, с золотистыми тычинками. Одно лишь прикосновение к любому из этих цветов привело бы к мучительной смерти.
— Император Джегань выращивал целые поля этих цветов, а затем испытывал яд на пленниках. Даже малейшего касания достаточно, чтобы вызвать сыпь, волдыри и ужасные нарывы. Еще немного больше — и ты умрешь.
Ренн почесал щетину на щеке:
— Здесь, должно быть, тысячи цветов.
Натан опустил голову, вспоминая большие темные глаза Чертополох и ее неизменный положительный настрой. Девочка съела один из гибельных цветков, тем самым вынудив Никки убить ее, чтобы прекратить агонию. Никки оказалась перед ужасным выбором.
— Держите лошадей подальше, — сказал Зиммер и указал на край луга. — Пойдем вдоль деревьев на противоположную сторону, пока не дойдем до ручья, а потом будем держаться леса. — Он покачал головой. — Благодаря тебе, Натан, мы избежали опасности. Мы все были бы мертвы еще до того, как пересекли это поле.
Подбежавшие Морасит недоумевали, почему группа остановилась. Обе женщины не были впечатлены красотой цветов, но заинтересовались, когда узнали о смертельном яде.
Натан продолжал смотреть на луг, поглаживая пальцами подбородок и размышляя.
— Это очевидный путь через холмы. По крайней мере, часть армии генерала Утроса наверняка пройдет этим путем, — он одарил Ренна напряженной улыбкой. — Мы могли бы заманить сюда вражеских солдат и заставить их пройти через этот луг.
Глава 19
Оставаясь среди Прячущихся людей и обдумывая планы, Никки оправилась от последствий путешествия в сильфиде, и, наконец, дар набрал полную силу. Запертая в здании в дневные часы, она исследовала мрачные коридоры, в которых отражалось эхо ее шагов. Молчаливые обитатели, казалось, пребывали в таком же трансе, как и древний город. Аша, Кора и другие Прячущиеся давали лишь туманные ответы на вопросы об их жизни в Ороганге и наблюдениях за жисс.
— Это вы и делаете каждый день? — спросила как-то Никки, пока старуха ставила в вазу поникшие ночные лилии, чтобы разбавить освещенный факелами полумрак белыми всплесками. — Просто ждете и прячетесь? Неужели больше ничего?
— А что еще мы можем? — ответила вопросом Кора. — Мы не осмелимся уйти, иначе жисс распространятся повсюду. Мы должны сдерживать их, а они остаются здесь из-за нас. Таково наше предназначение.
— Достаточно ли этого после стольких столетий? — Взволнованная Никки погладила мягкие стебли лилий. — Изменится ли это когда-нибудь?
— Ничего не изменится, пока не будут уничтожены жисс.
— А это когда-нибудь случится?
— Не знаю, как не знали и мои бабушки. — Кора опустила голову. — Можем только надеяться, что когда-нибудь кто-то из наших детей избавит мир от этого бедствия.
— Я не могу ждать так долго, — сказала Никки. — У меня есть и другие неотложные дела.
Кора продолжала расставлять цветы, служившие бессмысленным украшением. Разочарованная Никки вернулась в свою комнату и легла на спину, планируя, как покинуть этот изолированный город без помощи сильфиды. Если Ильдакар снова укрылся под саваном вечности, то ничто не помешает генералу Утросу пронестись по всему континенту. А Никки заперта здесь и прячется от дневного света…
Она не заметила, что задремала, пока не очутилась среди ярких звериных мыслей. В состоянии сна ее тело изменилось, обретя форму рыжей кошки. Она кралась, глядя на мир глазами хищника. Запахи стали особым языком. Мрра!