— Не знаю, что мы найдем в Ороганге, — сказал Утрос, когда они въехали в холмистую местность. — Я солдат империи, что бы от нее ни осталось. Железный Клык был ужасным лидером, но если нынешний император достоин, то я присягну ему в верности. Если же он недостоин... — Утрос посмотрел на двух женщин, которые взирали на него с обожанием. — Если нет, то я объявлю трон своим, как и должен был поступить много лет назад.
Ночью, когда армия разбила лагерь в редкой березовой рощице, Утрос пытался заснуть в командном шатре. Закрыв глаза, он размышлял об Ороганге. Столичный город определенно разросся за века, но он узнает башни и внушительные здания. Вспомнит ли хоть кто-нибудь генерала Утроса спустя столько веков? Волшебник Натан сказал, что его имя легендарно, но что произошло в империи за это время?
Ава и Рува остались снаружи; они сидели у костра и бросали в пламя порошки, посылая особый дым к спящим солдатам, чтобы укрепить заклинание сохранения. Охотники убивали оленей, коз, кроликов и белок — что угодно, лишь бы прокормить ненасытное войско. Некоторые самые отчаявшиеся солдаты срывали с деревьев листья, ели толстые стебли растений и даже высокую траву. Как только сопровождавшая его армия доберется до Ороганга, они смогут наесться вдоволь и пополнить припасы. Утрос крепко держался за эту мысль.
Ороганг... В его воображении столица была потрясающе прекрасной. Там располагался роскошный дворец, где были трон, залы для пиров, палаты для собраний и высокие балконы, с которых Железный Клык отдавал приказания подданным. Помнил он и укромные комнатки, в которых они с прелестной Мэджел проводили часы, упиваясь друг другом, лаская и целуя без опасений, что их найдут...
Лежа на походной постели, он дотронулся до твердого шрама на левой щеке. Золотая маска покоилась на деревянном столе неподалеку. Собственное отвратительное лицо напоминало ему о том кошмаре, через который пришлось пройти Мэджел.
Но в его воспоминаниях она была прекрасна, а он сам — симпатичен.
Он заснул, но пробудился посреди ночи; луна освещала безмолвный лагерь. Из-за пределов шатра доносились лишь негромкие шорохи, которые издавали спящие солдаты и лошади. Открыв глаза, он с изумлением обнаружил, что рядом стоит женщина. Он видел ее силуэт в тусклом свете костров, проникавшем через ткань шатра. Длинные темные волосы ниспадали ей на плечи. Он узнал стройную фигуру, изгиб бедер и узкую талию.
— Мэджел? — Утрос рывком сел.
Она прижала палец к его губам и подошла ближе. Подняв руки к груди, она развязала завязки тонкого платья и, поведя плечами, позволила одежде соскользнуть на пол. Ее полная грудь с карамельными сосками имела округлую форму. Каким-то образом свет стал ярче, чтобы он мог разглядеть ее кожу, знакомую родинку под левой грудью и рубин, украшавший пупок.
— Мэджел? — с благоговением прошептал он.
— Возлюбленный Утрос. — Она склонилась над ним, целуя гладкую кожу лба над шрамами.
Он чувствовал запах ее теплого дыхания.
— Это не можешь быть ты.
— Я здесь, если ты этого хочешь, — ответила она. — Ты должен был умереть столетия назад, как и я, но правила изменились. Прими это. — Она надавила на его плечи, заставляя лечь на спину. Она ласкала его грудь, играя пальцами с кудрявыми волосками.
— Я видел тебя в кровавой линзе, — сказал он. — Видел твое лицо.
— Мое лицо прекрасно, как и твое. — Она поцеловала его в губы, заглушая остальные вопросы.
Мэджел забралась на него, и он обхватил ее талию большими руками, ощущая реальность этой прекрасной женщины. Хлынул поток воспоминаний о том, как они занимались любовью, но на этот раз он испытывал лишь радость и облегчение, не омраченные страхом быть пойманными. Мэджел каким-то образом вернулась из преисподней и была здесь, с ним.
Он запустил руки в ее волосы, притянул к себе лицо и снова жадно поцеловал. Мэджел замурлыкала ему на ухо, а потом протянула руку вниз и погладила его бедро. Она подтолкнула его ноги, чтобы усесться сверху. Он застонал, проникнув в нее, и ее улыбка наполнилась восхищением экстаза. На мгновение — всего на мгновение — Утрос позволил себе упиваться мечтой. Он был уверен, что это реально, хотя и не понимал, как такое возможно.
— Это то, что тебе нужно, возлюбленный Утрос, — сказала Мэджел, начиная раскачиваться взад-вперед.
Он провел руками по ее спине, лаская ее. Возлюбленный Утрос...
Мэджел никогда так его не называла. Она дала ему прозвище «мой командир». Когда они хотели немного грубости, то она просила командовать ею. Ее поведение казалось неестественным, движения не были знакомым слиянием тел, как в те многие разы, что они наслаждались друг другом. Возлюбленный Утрос.