— Огонь волшебника кажется слишком милосердным для них, но я буду убивать их любыми способами.
Он растопырил пальцы и бросил потрескивающий шар. Тот разлетелся на отдельные фрагменты, каждый из которых ударил в лица воинов в шлемах, взорвав их черепа. Ренн дико рассмеялся. Его скорбь по Лани стала орудием возмездия.
Ученые Твердыни творили заклинания, заставляя дрожать землю, или швыряли сильные порывы ветра в лица атакующих солдат. Первые ряды пали замертво, но вторые и третьи просто затоптали трупы, приближаясь к завернутым в шелк защитникам.
Натан понимал, что скоро их сметут.
— Бежим! Время пришло. — Он поправил ткань на руках, затем развернулся и бросился в ядовитое цветочное море.
Древние солдаты хлынули из леса, и мятежники отступили через луг, окунувшись в прекрасные соцветия. Момент казался ирреальным, когда Натан бежал, спасая свою жизнь и топча ботинками листья, стебли, разноцветные лепестки. Верна бежала рядом, разметая юбки. Лео, Перри, Орон и Ольгия напоследок бросили волну штормового ветра и молний, а затем тоже помчались по красочному полю, едва не теряя голову от страха.
Неуемный Ренн был последним. Он убивал солдат самыми разнообразными заклинаниями, а затем шмыгнул в поле прямо перед носом у едва не настигнувших его врагов.
Луг казался нескончаемым, и цветы были бесконечными волнами яркого цвета и медленной смерти. Верна споткнулась и чуть не упала лицом вниз, но Натан схватил ее за воротник и дернул, давая время устоять. Вражеские солдаты с ревом преследовали их, убежденные, что жертвы отступают. Первая волна неслась на полном ходу, размахивая мечами, приближаясь к своей добыче. Как ни странно, некоторые из голодных солдат остановились, чтобы сорвать ядовитые соцветия и сожрать их, точно голодные животные.
Натан прибавил скорости, направляясь к спасительному лесу. Он слышал, как ломаются листья, видел, как люди топчут цветы. Его сапоги, подол балахона, даже шелк, покрывавший руки, уже наверняка пропитались ядом. Если удастся выбраться, придется смыть все до последней частички в быстром водном потоке.
Наконец они с Верной добрались до другой стороны луга. Они бежали через лес, карабкаясь по камням на вершину холма, чтобы потом спуститься вдоль ручья, чей стремительный поток тек по замшелым камням. На холме Натан оглянулся и увидел волну вражеских солдат, бегущих за ними по лугу. Первые из них уже начали шататься и падать посреди смертоносных соцветий. Многие не преодолевали и половины луга, в то время как другие продолжали идти, замедляя шаг, покачиваясь, пока не валились в обманчиво красочную растительность.
При виде гибнущих необъяснимым образом людей остальная часть армии заколебалась, собираясь в настороженную толпу на внешнем краю луга. Некоторые прошли весь путь через поле цветов, и, шатаясь, вошли в каменистый лес, где рухнули среди деревьев, корчась, изрыгая содержимое желудков и выцарапывая себе глаза.
Натан ощутил мрачное удовлетворение, наблюдая за их смертью.
— Эти цветы составят прекрасный букет для ваших похорон.
Крик Верны вывел его из задумчивости.
— Натан, хватит пялиться! Мы должны добраться до ручья и отмыться!
Не тратя силы на дальнейшие слова, они побежали по крутому склону к быстрому потоку, где генерал Зиммер и его солдаты ждали с лошадьми. Солдаты держали в руках оружие, готовые сразиться с любым врагом, которому удастся прорваться. Натан и спутники скатывались по склону, спотыкаясь и скользя по сухим листьям и сосновой хвое, чтобы нырнуть в стремительный ледяной поток. Течение было холодным из-за тающего снега, но Натан без раздумий погрузился в воду, сдирая с рук полоски ткани в надежде, что яд не смог просочиться сквозь особый шелк. Он убрал ткань с лица, затем окунул голову в ручей и распустил длинные белые волосы. Сняв белый балахон, он позволил ему плыть по течению — больше он никогда его не наденет.
Верна, Орон и Ольгия отскребли руки илом со дна ручья, отмыли лица и выжали одежду. Задыхаясь, брызгая водой изо рта, Натан поднял глаза и увидел, как Ренн, спотыкаясь, подходит к краю ручья. Волшебник двигался медленно, на лице его застыл ужас.
— В воду, Ренн! — позвал Натан. — Отмывайся! Смой яд.
Но Ренн уставился на левую ладонь; пока он пробирался сквозь цветы шелковая ткань соскользнула и теперь свободно свисала с запястья. Он посмотрел на пальцы и тыльную сторону ладони, кожа которой уже покрылась серыми волдырями. Запястье распухло и покраснело, костяшки пальцев вздулись.
— О, нет, — произнес Ренн.