— Убегать? Да я тебя расплющу.
Сосредоточенная на генерале Никки была застигнута врасплох, когда Ава и Рува атаковали ее со спины. Черная ткань платья задымилась, обжигая кожу, но Никки потушила ее силой мысли. Ноги дрожали от напряжения, но она шла вперед. Воздух обжигал горло и ноздри.
Пока в центральном комплексе Ороганга разворачивалось сражение, Никки мысленно насмехалась над павшей статуей императора Кергана, у которой были отломаны руки и голова, а черты размыты временем. Неподалеку, среди прочих монументов, стоял пустой и безмолвный колодец загадочной сильфиды. Никки подумала, что неплохо было бы швырнуть генерала Утроса в эту бездонную яму.
Объединив усилия против ее контратаки, близнецы обрушили на Никки еще одну молнию, но она усилила щиты и развернулась к ним. Утрос — всего лишь человек, и неважно, насколько он силен и прославлен в легендах. Но две колдуньи действительно отвлекали.
Ава запрыгнула на торс статуи Кергана и вызвала очередную молнию, ослепившую Никки. Стоявшая внизу Рува с силой ударила пяткой о землю, посылая ударную волну, от которой по плитам площади прошла рябь. Выбрав правильный момент, Никки подпрыгнула. Она приземлилась на неустойчивые плиты уже после того, как волна прошла под ней. Никки ответила ударом молнии — чистой энергией, призванной с небес. Близнецы отчаянно создали щиты, которые трещали и искрились.
— Я сильнее вас, — сказала Никки.
Близнецы отступили на соседнюю площадь, и Никки последовала за ними, пообещав себе их уничтожить. Оставшийся без коня генерал ринулся к ним, обнажив меч и приготовившись сражаться вместе с колдуньями. Они собрались под огромной статуей Утроса, нависавшей над площадью.
Ава и Рува развернулись к ней, создавая магическую защиту для своего командира. Никки сжала воздух, выковав из него невидимый нож, и полоснула им. Рува поспешно подняла щит и почти полностью заблокировала атаку, но невидимый клинок Никки оставил длинный порез на ее правой руке. Рува закричала от боли, и ее сестра швырнула в Никки ударную волну, переплетенную со стеной огня.
Никки увернулась, и сокрушительный магический удар прошел мимо, врезавшись в основание статуи Утроса. По ногам, больше походившим на столбы, побежали трещины.
Рува взвыла, увидев трещины на мускулистых каменных ногах. Обе женщины закричали, когда на них начала падать громадная статуя. Утрос и Рува выскочили из зоны поражения, но Ава бросилась в другую сторону. Она отшатнулась на два шага, когда каменная фигура с грохотом рухнула на землю. Во все стороны полетела каменная крошка, поднялись клубы пыли.
— Утрос! — Ава с ужасом смотрела, разинув рот.
Никки воспользовалась моментом ее уязвимости, чтобы призвать еще один разряд молнии, в котором сплелись и перекрутились нити магии Приращения и магии Ущерба. Неистовая энергия врезалась в Аву подобно ярко-темному копью, пронзив грудь, перебив позвоночник и выйдя из спины.
Завопила Рува. Ужасный мучительный крик едва не разорвал ее горло. Никки едва держалась на ногах после такой растраты энергии. Ее колени подкосились.
Рува перебралась через разломанную статую и подхватила упавшую сестру. Рыдая, она упала на колени, обнимая тело Авы и прижимая его к груди. Утрос, оказавшийся рядом с колдуньями, поднял меч, собираясь убить Никки. В последние секунды жизни Ава слабо обняла сестру одной рукой, но ее грудь была прожжена, и она умирала.
Никки поднялась на ноги и снова призвала дар; создав по шару огня волшебника в каждой руке, она приготовилась метнуть оба кипящих солнца в Утроса.
Рува была сломлена и морально уничтожена.
— Нет! Ты его не получишь!
Обхватив сестру одной рукой, другой она вцепилась в Утроса и зажмурилась, произнеся какое-то незнакомое для Никки заклинание.
Последним усилием Никки швырнула шары огня волшебника. Ненасытное пламя было способно прожечь любой материал. У Рувы и Утроса не было ни единого шанса.
Но прежде чем до них долетел огонь, Рува, Ава и генерал Утрос исчезли, словно их стерли из реальности. Огненные сферы ударили по разрушенной площади, но сожгли лишь пустоту.
Глава 34
Пока три змеиных корабля готовились бросить якорь на ночь, Бэннон продолжал скрести доски жесткой щеткой, хотя уже давно оттер все видимые следы крови и слизи сома. Его лодыжка была прикована к штырю в палубе, он несколько часов ползал на коленях, а стертые руки кровоточили. Несколько других рабов, включая удрученного Эрика, тоже прикованные к палубе, были вынуждены наблюдать за ним.