Бэннон закинул на плечо изрубленную Морасит и скривился, когда ощутил кожей ее влажную изрезанную плоть, сочившуюся кровью. Тело было слишком легким для такого грозного воина, как Адесса. Норукайские матросы наблюдали, забавляясь, как он кинул ее тело за борт, в темноту.
— Корми рыб! — надрывался Мелок. — Больших рыб.
У Бэннона скрутило живот, когда он повернулся к распавшемуся черепу Максима и сползшей с него гнилой плоти. Он задрожал при воспоминании о маниакальном смехе и насмешливом голосе мертвеца. Он боялся, что дух убитого волшебника может вернуться. Бэннон наклонил бочку и позволил останкам соскользнуть за борт, к телу Адессы.
Большая часть норукайцев бездельничала и храпела весь остаток ночи, хотя Бэннона охраняли стражники. Он сосредоточился на оттирании крови, периодически ополаскивая палубу речной водой из ведра. Работа не сильно отличалась от отмывания рыбьих внутренностей и слизи, разве что останки принадлежали людям.
Словно желая составить компанию, Мелок донимал его несколько часов, хотя и говорил невнятно из-за разбитой губы. Бэннон старался игнорировать надоедливого шамана, но каждый раз, когда видел бесчисленные отметины рыбьих зубов на белой коже, вздрагивал при мысли о том, через что пришлось пройти этому изгою.
С утренней зарей, когда палуба была вымыта уже пять раз, норукайцы приковали Бэннона среди рабов, а Мелок пристроился возле деревянного ящика, свернулся в клубок и заснул.
Когда рассвело достаточно, чтобы было видно русло реки, норукайцы подняли якоря и расправили темные паруса, собираясь снова идти по течению. Рабы вели себя тихо, сидя под палящим солнцем и пытаясь не терять надежду. Если они пробовали поговорить друг с другом, норукайцы их били.
Ближе к полудню команда заметно заволновалась, когда впереди показалось устье. Широкая дельта реки впадала в огромное водное пространство.
— Жду не дождусь, когда снова окажемся в океане, — сказала Гара, а затем горестно присвистнула. — Мои корабли созданы для открытого моря.
С тоской в сердце Бэннон вспомнил, как проводил время на парусных кораблях — даже на обреченном «Бегущем по волнам». Когда он жил на острове Кирия, то смотрел на изящные парусники, плывущие в такие места, о которых он мог только мечтать. Он всегда хотел ходить по морям, а теперь оказался пленником ужасных налетчиков. У него не было надежды на побег, если только Мелок не поможет...
Когда корабли налетчиков вошли в дельту, с носа судна послышались удивленные крики. Норукайцы поспешили туда. Некоторые налетчики гоготали и насмехались, указывая за борт. Бэннон натянул цепь, пытаясь разглядеть причину оживления, но слишком много массивных тел загораживало ему обзор.
Король Скорбь, стоявший возле резного змея на носу корабля, сердито фыркнул.
— Могу убить ее с той же легкостью, что и предыдущую. Взять ее.
Расширяющееся устье изобиловало отмелями и возвышенностями, преграждавшими прямой путь к океану. На песчаном островке посреди реки стояла женщина, поджидавшая змеиные корабли. Лила.
Бэннон смотрел, как норукайцы затаскивают на борт новую пленницу — связанную, как убитый на охоте зверь. Ей связали запястья и лодыжки, словно боялись ее — и не без причины. Они с силой швырнули Лилу на палубу, и она издала приглушенный стон, когда ее голова ударилась о доски. Морасит непокорно посмотрела на налетчиков.
Когда она увидела Бэннона, каменное выражение ее лица смягчилось, а глаза блеснули. Мелок, изображая раболепный страх, умчался от женщины, которая его ударила.
Скорбь наклонился, чтобы отобрать у Лилы сначала кинжал, а потом — с опаской — и нож-эйджаил.
— Ты больше не пустишь это в ход. — Он выкинул оба орудия за борт, а затем вытащил меч, привязанный к ее спине — Крепыша.
Сердце Бэннона забилось быстрее при виде верного оружия. Он купил тусклый клинок у кузнеца в Танимуре. Натан учил его обращаться с оружием на борту «Бегущего», и Бэннон убил этим мечом немало врагов, в том числе и норукайцев. Он принялся бороться с цепью. Если только он сможет взять оружие, такой знакомый клинок...
— Уродливый меч, — сказал Скорбь и бесцеремонно швырнул его в реку.
Бэннон подавил крик разочарования. Крепыш! Меч закружился в воздухе и с плеском ушел в глубокую реку. Змеиные корабли шли на парусах, направляясь к открытому морю. Бэннон обмяк. Крепыша больше нет, он утонул в дельте реки.