Не отрываясь от планшета, Галка потянулась за мобильником и принялась остервенело вбивать в сенсорный экран чей-то номер. Разговор со мной был окончен. Я потащилась на второй этаж, чтобы в который раз узреть вечно открытый кабинет своего прямого начальника.
Кабинет был закрыт. Оригинальность дня начала зашкаливать. Однако же взбудораженному ученику стихий законы не писаны: широким жестом рванув дверь на себя, я влетела в кабинет и предстала перед лицом своего ужасно выглядящего начальства.
Игнатский всегда выглядел ужасно. Да и как тут сподобиться выглядеть лучше, если лет тридцать назад какой-то ушлый темный колдун наложил на него заклятие Вечного Пессимизма (в отделе оно с недавних пор именовалось «готским», но вообще использовалось редко). Заклятие снять не удалось, так что теперь шеф вечно смотрелся пророком Апокалипсиса, а голос его звучал так, что хоть сейчас в гроб. Ходили, правда, слухи, что тот злосчастный темный помер от истерического приступа смеха, когда ему показали палец… ну, да слухами земля полнится.
А у необъятного картотечного шкафа, что годами соперничал с шефским компьютером, расположился тот самый тип, которого Галка окрестила «дерганым».
Невысокий и худющий, он совершенно утопал в безразмерном спортивном костюме, который подошел бы какой-нибудь тетке размера этак пятьдесят шестого. Черные глаза и слегка курчавые волосы выдавали южанина, но кожа была слишком светлой, как будто этот маг то ли все время сидел дома, то ли шлялся по топям да оврагам. Чересчур тревожные глаза и черты лица показывали неспокойную натуру, а уголок странно искривленных губ задергался в тике, как только тип заметил меня.
− Это она и есть? – резкий голос не просто рассек тишину, а гранатой ее взорвал.
− Увидим, − грустно ответил шеф. – Здравствуй, Оля. Присаживайся. Что тебя к нам привело?
Вообще-то, традиционно его обычный вопрос звучал: «Чем порадуете?» − и в сочетании с тоном это было бесподобно, но сегодня все идет по другой схеме. И без того было ясно, что ничем не порадую: влетела в шесть с лишним утра, наподобие торпеды, глаза вытаращены, прическа растрепана, жестикуляция – спятившего сурдопереводчика. Комплект, однако.
На вопрос я вдруг застеснялась отвечать, и у меня получился сплошной поток сознания:
− Виктор Васильич… я этого… проснулась, а там тепло, а на стене такая штука я… вроде как…ну, подковы… во, смотрите, и на руке такая же… и знаки там, и моей стихии есть, и не оттирается ничем, зараза, – это что мне, так и ходить, как Пожирателю Смерти, скажи-ите пжалста?!
Шеф удрученно потер переносицу и вторично предложил мне сесть.
− Пожиратели Смерти – это секта?
− Это Роулинг, − сказала я и постаралась успокоиться.
− Уфм, − отметил Игнатский печально, глядя на мою руку. – Значит, ты.
− Я – что или кто? Это что за… омега?
− Это не омега, − с грустным терпением проинформировали меня, − это арка. Знак Арки.
− Это плохо?
− Очень, − ответил Игнатский, глядя на меня, как ослик Иа на оторванный хвост. – Это Веслав. Познакомься.
Мы с темным мрачно уставились друг на друга. У него уголок рта задергался сильнее. Тонкие, местами заклеенные пластырем или забинтованные пальцы, принялись выбивать дробь на коленях. Остальная часть ладоней была скрыта митенками.
− Здрасьте, − наконец буркнула я.
− Оч-чень приятно, − ответ по тону был точь-в-точь.
− Веслав из темных, − пояснил шеф устало. – Работать будете вместе. Ясно?
Ответ по моему лицу увидели сразу и все. В том числе голуби за окном и фотографии в рамках.
− Не понимаю, чего здесь неясного, − прошипел темный, дергая вверх просторный рукав.
Я даже не посмотрела. И без того ясно было, что я там увижу.
− А…
− Знак Арки, - заговорил шеф тоном, полным искреннего горя, – знак того, что в нашем мире соберется Равновесная Дружина. Пять магов из разных миров. Что ты знаешь о других мирах, Оля?
− Только из истории. Ну, легенды о том, что раньше миры был едины и под деревьями бродили единороги… − тут от Веслава прилетело что-то вроде «Святая простота!» − Одна история, и все такое, люди и маги свободно проходили из мира в мир… но после Первой Магической… э… год не помню… в общем, после пленения Небироса произошло разделение и стихий, и миров. Постепенно они разошлись совершенно, и попасть туда нереально.
− Реально, – сказал шеф, в панике шаря по столу в поисках курева, – в том-то и дело, что реально! Когда нарушается равновесие в одном из миров – в сторону света или тьмы – в каком-то другом мире открывается Арка. В точку сбора прибывают пять магов: двое из мира, который выбран местом встречи, трое – из других миров. Подобное событие может произойти не чаще, чем в сотню лет. Ну, и…
Тут он стыдливо развел руками и улыбнулся.
− Хотите сказать, мне придется тащиться в параллельный мир равновесие восстанавливать?
− Тебе и еще четверым из тех, кого выберет Арка. Троим. Веслава она уже выбрала.
Повисла натянутая тишина. В уме у меня опять панически закрутился календарь. В который раз я попыталась отыскать первое апреля в середине мая. Не отыскала и поэтому прибегла к другому здравому объяснению.
− Ха-ха, − сказала я. – Нас снимают скрытой камерой?
Шутку не оценили. Шеф смотрел на меня страдальчески, Веслав – мрачно.
− Арка должна открыться через сутки или около того, − наконец добавил Игнатский. – Остальные должны прибыть скоро, мы попытаемся вычислить место по спонтанным магическим всплескам. А вы пока… ну, привыкайте друг к другу, что ли…
Наступила пауза. Игнатский выжидающе смотрел на темного.
− Вы не могли бы…
− Мог бы, − ответил тот, порывисто вскакивая и направляясь к двери. – Успокойте ее. Попытайтесь пожелать ей удачи…
В ответ шеф смерил его неприязненным взглядом, и в этом взгляде я прочитала сомнение в моей удаче. А также и в том, что меня удастся успокоить.
Дверь захлопнулась так, что по всем законам логики просто должна была разлететься мелкими кусочками. Игнатский страдальчески сморщился и потрогал мешок под левым глазом.
− Как всегда, − сказал он. – Только собрался в отпуск…
В отпуск шеф собирался примерно раз в месяц, но на моей памяти, да и на памяти здешних старожилов – пока не выбрался ни разу. С этим была связана какая-то мистика: как только Игнатский решал расслабиться, начинались всяческие катастрофы. Вспыхивали пожары, возникали ураганы, сходили с ума профессора стихий… В последние годы все Отделы уже просто выспрашивали у него дату предполагаемого отпуска, чтобы знать, когда готовиться к очередному авралу.
− Слушай, Оля… если бы можно было выбирать, кого туда послать, – честное слово, я бы…
− Это понятно, − успокоила я. – Что-нибудь еще об Арке мне нужно знать?
− Тебе все объяснит Веслав. Он, − тут лицо шефа стало еще печальнее, − кажется, знает о ней больше меня.
− Что за тип? Я его что-то в отделе у темных не видела.
− Он не состоит в штате. Отшельник. Живет где-то в лесу под Смоленском, если я правильно понял из разговора с ним…
− Из разговора? Вы что же, досье на него не запрашивали?
Игнатский посмотрел на меня с бесконечной грустью, и мне стало стыдно. Нашла, в ком сомневаться. Этот уже все сделал и все запросил. Поговаривали, что Игнатский сам на себя «perpetaopera» накладывал. Заклятие вечной рабочей активности.
− И что ж, темные вам отказали?
− Нет, зачем. Дали сразу. Просто данных по этому Веславу очень мало, − шеф в качестве иллюстрации своих слов извлек папку с делом и принялся листать. – В семейных связях у него тут сам Хаос ногу сломит… тридцать четыре года… и это чуть ли не все.
− Все? Ну, извините… а… это же вообще ничего! Стихия какая? Уровень почему не указан?
− Стихия не проставлена, а уровень я тебе назову. Магистр, − тут Игнатский помолчал и добавил: − Магистр алхимии.
Ну. Везет мне на музейные редкости. Помню, на практике в прошлом году, когда пришла пора проводить знакомство с новичками, мне дали единственного на всю страну стихийника звездного света. Теперь вот алхимик, хотя мы до изучения этих индивидуумов даже как следует не дошли. Но, судя по тому, как кривится шеф, такая характеристика должна меня скорее напрягать, чем радовать. Стоп. Сто-оп…