С этими мыслями она приняла душ, приготовила еду,
прибралась в квартире, позвонила отцу в Переделкино. Поела. Оделась и вышла. В семь её ждал Стас. Завтра выходной, а сегодня – Стас и театр. Всё по привычной программе.
Когда она вернулась домой, письмо лежало на столе.
«… Буду ухаживать за Вами всю жизнь.
Ваш Василий».
–
«Ухаживать всю жизнь» – сказка! Ухаживают до первой ночи – быль! – она заварила кофе. – У-у-у! – завыла женщина. – А как хочется сказки! Но чтобы жить в сказке, надо быть сказочной принцессой или Золушкой. Для сказочной принцессы я слишком меркантильна, а для Золушки
–
чересчур избалована, – отхлебнув кофе, несостоявшаяся принцесса запела: – «Мой Ва – ся…» – и прыснула в чашку от смеха.
Но что-то было в этом письме такое, что не позволяло дальше смеяться над ним.
Она допила кофе и ещё раз бросила взгляд на письмо.
–
«Это со мной впервые. Это слабость», – прочитала Ольга. – Да, это точно, мужик крепкий! А как прожить в Москве безо лжи? Прибьют при первой же принципиальной стычке. Стоп, – остановила себя журналист. – Надо привыкать к новым терминам: не прибьют, а шлёпнут или пришьют; не принципиальная, а крутая; не стычка, а разборка. Что получилось? Пришьют на крутой разборке. То ли у портного шьют, то ли в механическом цехе разбирают. И всё это на крутой горе. Интересно, как я буду писать письма своим внукам? Во! Хороший сюжет для рассказа-фантасмагории: человек прочитал своё письмо будущему внуку! Волосы дыбом! Ничего не понял! Ну, и прочие перипетии. Запомним!
–
Ольга задумалась. – С чего это я? А! Да! Он не лжёт. Это хорошо. Клёво. Но, тогда и мне нельзя врать. А это, извините меня, – не клёво, потому что тогда пропадает интрига жизни. При нём ведь даже спрятать ничего нельзя! Не личная жизнь, а витрина. Не пойдёть, батенька! Мы москвички! Нам пристало флиртовать, блистать и. жаль, но это факт – врать. Всегда и везде – врать.
С этой мыслью она приняла душ, совершила все тайные женские обряды и, сбросив халатик, нырнула под одеяло. Ольга растянулась в постели, почувствовала негу, на секунду задержала дыхание, наслаждаясь внезапным ощущением покоя и защищённости, потянулась, зевнула и, свернувшись
клубочком, положила ладошку под щёчку, как учила засыпать мама.
–
Врать! – повторила она последнюю мысль. – Врать, что без ума от него. Врать, что он сильный, надёжный. Врать, что с ним спокойно, безопасно. Врать, изображая страсть, чтобы почувствовать себя счастливой женщиной. А кончается эта страсть чаще всего головной болью… У-у-у-у! – взвыла женщина и зарыла своё лицо в подушку.
Теперь Ольге Павловне Нечаевой как ведущей сотруднице основного идеологического отдела «рупора партии» приходилось ежедневно присутствовать на редакционных «летучках». А это обязывает. Приходится с утра надевать строгое платье или костюм. Носить аккуратную причёску и деловое серьёзное выражение лица. Приходится регулярно просматривать «Вести» и слушать «Последние известия», штудировать утренние и вечерние газеты. Иметь своё мнение
–
необязательно, а знать, что «есть мнение», и как оно звучит,
–
стало жизненной необходимостью. А как иначе? Иначе тебя не поймут! А это чревато.
Сегодня очередное, судьбоносное для всей страны, собрание: надо наметить материалы, очертить тематику и характер их подачи с тем, чтобы читатель проникся главной идеей: «Партия своевременно берёт курс на ускорение». Эта гениальная мысль должна пройти на текущей неделе «красной нитью» по всем материалам газеты. Сплести эту «красную нить», сделать её привлекательной для читателя – сложнейшая задача в условиях срывающейся на крик, впервые появившейся на просторах Великой Родины – «гласности».
Ольга много раз была участницей молодёжных посиделок на кухнях старых друзей, у костра на привале или на бардовском фестивале. Ложь, которая сегодня её поразила, не раз становилась темой таких встреч. Но почему-то именно сейчас её вдруг замутило от казалось бы привычной лжи. Лгало всё! Каждое слово, каждый жест, мимика, звук голоса, последовательность слов и знаков препинания. А когда она представила, что вне этой лжи ничего нет, когда до неё дошло, что всё её окружение, всё, что ей дорого, к чему она привыкла и без чего себя не представляет, – ложь, у неё закружилась голова. Ольга положила локти на край стола, опустила голову и обхватила её руками.