–
Леночка! Ты меня слышишь? – она не отреагировала. – Мы тебя в больнице не оставим. Поедем вместе искать жильё.
–
Д-г-х-а-р-га-рх-у-у-у! – прорвалось из Леночки. Она схватила Левана и стала биться лицом в его голову, плечи, руки. Истерика высвободила столько энергии, что Лев по
чувствовал боль от стиснувших его пальцев, от ударов головы, от сотрясающей бедную девочку дрожи.
Врач Тамара стояла над Леночкой и вместе с санитаром старалась повернуть её лицо, разжать рот и влить успокоительное. В итоге ей это удалось, и она отступила назад. Леван с окровавленной шеей – следами ногтей вцепившихся в неё пальцев – старался успокоить Леночку. Има стояла за спиной своего Лёвушки и с ужасом смотрела, как бегут струйки крови по шее её драгоценности. Она дотронулась до его шеи, ощутила на руке кровь и … Если бы не санитар, который внимательно следил за ней, Натали Арье рухнула бы на пол. Санитары уложили её на кушетку, с которой недавно сняли больную девочку. Доктор Тамара дала старой женщине понюхать нашатырь, похлопала по щекам, увидела осмысленный взгляд Натали и отошла к Левану. Она посадила его лицом к женщинам. Натали старалась сообразить, почему она на кушетке в больнице, а Леночка плакала навзрыд слезами счастья, уткнувшись в ладошки.
–
Спасибо, ребята. Вы свободны, – обратилась Тамара Георгиевна к санитарам. – Коляску оставьте. – Она взяла вату, перекись, йод и подошла к Левану сзади. – Придётся тебе делать укол от бешенства.
–
Да. Я чувствую, что из этого кабинета хирурга для меня есть только два выхода, и один из них – в дурдом.
–
Согласна, – она прижгла ранки йодом. Леван сморщился, но не пошевелился. Врач оценила стоическую реакцию пациента. Она выбросила ватку в корзину и отступила. – А второй?
–
Второго нет, – Леван встал, повернулся к ней, взял её руку, наклонился и поцеловал. – Я здесь останусь. Хочу, чтобы меня всегда касались эти руки, и эти глаза смотрели на меня.
–
Спасибо. Я тронута! Но для этого ты ещё молод.
–
Это у меня судьба такая. Все женщины, которые от меня без ума, говорят, что я молод. Вот, – показал он на Натали, которая старалась сесть поудобнее на кушетке, – чего это она потеряла сознание? Има! Тебя кто-нибудь по голове бил? Нет? Так чего ты грохнулась в объятья двух красивых джигитов? Не надо, не отвечай. Я и без тебя знаю.
–
Ты маленький и несносный трепач. – Арье, наконец, смогла опустить ноги и усесться.
-
Вот. Слышали, дорогая Тамрико? Это говорит женщина, которая, как Вы только что могли убедиться, души во мне не чает. Поэтому я понимаю Ваш ответ как разрешение на ухаживание.
–
Твоя тётя права: ты несносный!
–
Ещё бы! Хотел бы я посмотреть на счастливых женщин, которых окружает робкое мужское племя. Человечество вымрет, если мужчины перестанут быть несносными.
–
Философ.
–
Угу. Уверяю вас, Тамрико, я знаю своё место. И Вы скоро убедитесь, что Ваше место рядом со мной.
–
Сколько тебе лет?
–
Будет двадцать.
–
А мне будет двадцать восемь. Я стара для тебя так же, как твоя тётя.
–
Если бы девчата имели столько, сколько имеет моя Имуля, – цены бы им не было. А Вы – само совершенство … Для меня.
Лев подал руку Натали, и та ступила на пол. Он взялся за коляску, и Леночка подняла на него благодарные глаза. Лев посмотрел на Тамрико и увидел, как из самоуверенной хозяйки своего кабинета она превращается в робкую лань, ожидающую поворота судьбы.
Когда дверь за посетителями закрылась, Тамар перевела взгляд на зеркало, висевшее над умывальником.
–
Ну, что? Подцепил тебя мальчишка? – она выпрямилась. Теперь в зеркале отражалась снежная королева с чёрными глазами и иссиня-черной, вылезающей из-под белого колпака, прядью волос.
–
Как мы мастерски пригнули головку, – овечка на заклании. Это должно придать ему прыти. А мы чё? Мы – ничё. Мы скромные недотроги. Это он нас совращать вздумал, плохой мальчик! – Тамар прыснула в своё отражение, встала, сорвала с головы колпак и подошла к умывальнику. – Ну, действуй, старая ведьма, – обратилась она к зеркалу. – Это подарок за все твои слёзы в подушку, за все ошибки, за стойкость. Это не ребёнок, это уникальный случай, и я должна ему соответствовать. Я добьюсь его, и он подарит мне весь мир. Но, – она оторвалась от зеркала, усмехнулась и стала расстёгивать халат, – надо будет вести мальчика за собой. Я это сумею. Я пойду на всё, чтобы мне было очень хорошо.
Я это заслужила! А если он больше не появится? Это может означать только, что ты совсем стара. – Тамар бросила своему отражению взгляд, полный презрения. – Тогда я ему этого не прощу! – А что сделаешь? – Уничтожу, – всерьёз сказала женщина, распустила волосы, взяла в руки расчёску …