— С оружием тренировались? — удивился я.
— Ну… Ауру ведь как-то пробуждать нужно, — Кероб пожал плечами.
М-да… впрочем, чему я удивляюсь? Он небось думал, что наличие оружия добавит живости и адреналина, отчего произойдёт скачок и пробудится Аура. Шансы, пожалуй, были, но всё закончилось выбитым зубом.
Вияльди рассказывала, что есть алхимия, позволяющая выращивать потерянное. Может, она и тут помогла бы? Правда, сама знахарка такое изготавливать не умела. Думаю, тут понадобится опытный мастер. И стоить его услуги будут совсем недёшево.
— Значит, Садрич… — начал парень — видать, чтобы поменять тему, но я его перебил.
— Про мёртвых или хорошо, или ничего, — жёстко, но спокойно проговорил я, — только вот тут, как по мне, исключение. Из хорошего Садрич если что-то и делал, то очень-очень давно. Меня приютил, например.
Кероб отвёл глаза и какое-то время изучал свои старые пыльные башмаки.
— Ну… это дело стоящее, — наконец выдал он.
Я негромко рассмеялся. Парень ухмыльнулся и достал из кармана свёрнутую в тряпицу щепотку табака.
— Будешь? — поинтересовался он.
Нахмурившись, я почесал затылок.
— Это то, что я думаю?
— Табак, — улыбнулся Кероб. — Не ведаю, что ты там думал.
— Не знал, что ты начал, — неодобрительно цокнул я.
— Не начинал, — пожал он плечами, а потом протянул свёрток мне, на что я лишь покачал головой.
— Где достал? — вместо этого спросил я.
— Отец притащил из последнего похода ополчения, — Кероб покрутил рукой. — Не сейчас, в смысле, а ещё до пропажи Дервиса.
— Ага, — глухо добавил я.
На площади обстановка понемногу успокаивалась. Дуфф навёл порядок, пообещав «разобраться с ситуацией в Ностое уже утром». Приглядывать за происходящим и одновременно адекватно вести беседу мне было не впервой.
Хм, неужто староста решит оставить вопрос с Дервисом?.. А нет, отсылает людей без себя. М-да… ну, хоть так.
Я смотрел, как Кероб скатал тонкую самокрутку и поджёг её огнивом, ловко высекая искру.
— Говорят, к табаку быстро привыкаешь, — сказал я. — А вот бросить уже трудно. Он… — я покрутил рукой, припоминая сведения, почерпнутые ещё из прошлой жизни.
Припомнил. Понял, что столь заумную чушь я могу разве что имперским грандам втирать, да и те не факт что многое поймут. Значит, придётся импровизировать.
— Представь себе, друг мой Кероб, что табак — это хитрая тварь вроде гиены, только не в лесу, а у тебя в груди сидит, — улыбнулся я, положив себе руку в области сердца. — Поначалу ты её не замечаешь. Скатал самокрутку — тяпнул, и вроде даже полегчало. В голове стало тише, руки меньше дрожат, мысли собрались. Думаешь: «Доброе зелье». А табак в это время — как гиена, прячет кости под полом твоей души.
Кероб прищурился, дым от его самокрутки медленно тянулся к небу. К губам парня прилипла тонкая ухмылка.
— На другой день тянешь снова — не потому, что надо, а просто чтобы как вчера, — продолжил я. — А потом — чтобы как всегда. И не замечаешь, как уже не ты решаешь, когда курить, а табак шепчет: «Скорей. Дай мне ещё. Без меня ты ничто».
Ухмылка Кероба потускнела.
— И вот уже рука сама тянется к кисету, — чуть подался я вперёд. — В голове — будто ком тумана. Не покуришь с утра — злишься, сердце бешено бьётся, руки дёргаются, как у скотины перед бойней. Люди думают, что ты просто не в духе, а на деле — ты уже не человек, а сосуд, который табак себе подчинил.
Глава 15. Сплошные треугольники
Вздохнув, я пожал плечами.
— Это как с выпивкой, Кероб. Как было у Садрича. Тело привыкает. Но душа… она тонет. Привычка становится нуждой. А нужда — цепью. Ты скажешь: «Ну и что? Все чем-то скованы». Может, и так. Только с табаком и выпивкой цепь невидима, а ключа от неё нет. Даже если бросишь, тело твоё будет орать, как будто ты себе руку пилишь. Вот так табак делает рабов. Мягко, ласково, без кнута и ножа. Так что подумай. Пока ты ещё не пристрастился — ты вольный. А потом уже нет.
Кероб вздрогнул и покосился на самокрутку, от которой оставалась ещё половина. Новая затяжка вызвала кашель. Парень зло выбросил недокуренную гадость в пыльную и сухую почву деревни.
— Не получится пристраститься, Загрейн. Мало у нас табака, очень мало. И достать особо негде, — недовольно пробурчал он.
Мошки между тем подслушали кое-что любопытное, и я переключил фокус внимания на Сатора Отье, который в этот раз ходил вместе с Дуффом и ополченцами. Сейчас наставник негромко переговаривался с Леви Мос-Лиром, стоя возле тренировочных площадок в тени сгущающихся сумерек.
— …только не говори, что сраные каннибалы к нам присматриваются, — хмуро произнёс одноногий ветеран.
— Их видели — это всё, что я могу сказать точно, — Сатор мрачно повёл плечами.
В воздухе ощущалось напряжение, но сквозь него пробивалось усталое родство двух людей, живущих на краю разрушающегося мира.
— Где видели? Кто видел? Мать твою, Отье, я что, клещами из тебя информацию должен вытаскивать?!
— Форпон, — выдал Сатор имя любовника Энни. — Дотянулся Аурой, когда возле Элканских гор проходили. Потом остальные наши подошли, но уже поздно — те успели свалить.
— До Грайдии отсюда далеко… — протянул Мос-Лир.
Сатор Отье глубоко втянул воздух и размял пальцы.
— Небось посылают охотничьи группы в поисках человечинки… Или просто какой-то пищи, как и мы.
— Вы-то, надеюсь, не человечину ищете? — невесело хмыкнул Леви.
Наставник вздохнул.
— Знаешь, уже и шутить-то особо не хочется. Всё как-то резко стало… очень плохо. Ещё и Дуфф…
Отье оглянулся, а потом уменьшил громкость голоса. Пришлось дать мошке команду подлететь ближе.
— …ухо, — единственное, что различил я.
По лицу Леви пробежала тень.
— Уверен? — коротко спросил он.
— Я верю Форпону. Если он сказал, что один из грайдийцев носил ожерелье, в которое было вставлено человеческое ухо, то так оно и есть.
— Может, старое? — предположил Мос-Лир. — Загрейн говорил, эти ублюдки давно жрут людей…
— Может, и так, — Сатор покачал головой. — Но я попросил Форпона не говорить Дуффу. Потому что… — и замолчал.
Было понятно без слов. Свихнувшийся Бурс мог посчитать, что ухо принадлежит Дервису и именно грайдийцы ответственны за его пропажу. После этого староста наверняка объявил бы им кровную месть. В качестве же солдат выступим именно мы.
Неприятная перспектива.
— Это было позавчера. Сразу после «встречи» мы и вернулись, — закончил Отье. — Пора что-то решать. Дальше так продолжаться не может. С каждым днём становится всё труднее и опаснее. Теперь к засухе и постоянной борьбе с пустыней добавились людоеды. А ведь через пару месяцев должен последовать ответ наместника Вермитракса на пропажу сборщика налогов.
Леви не ответил, лишь прислонился к высокому деревянному столбу. Так они и стояли молча — уставшие, запылённые, но ещё не сломленные.
— …поэтому я и хотел узнать, что у тебя с Заной? — прозвучали слова, на миг выбившие меня из колеи. Я так погрузился в беседу двух моих учителей, что почти не реагировал на Кероба. А парень, видать, думал, что я очень внимательно его слушаю. Ха-а…
Не меняя выражения лица, я посмотрел на него, мысленно копаясь в памяти и выискивая суть прозвучавшего вопроса.
— Ты запал на неё или как? — сумел я собрать происходящее в единое целое.
— Придурок, что ли?! — возмущённо подпрыгнул он. — Я это… — теперь тон стал смущённым, — подкатить слегка хочу.
«А на хера у меня разрешения спрашиваешь? — подумал я. — Или это просто в разряде обсуждений? Типа пустой болтовни за банкой пива? Правда, за неимением пива идут брёвна посреди деревни и одна самокрутка с табаком».
— Я на Зану видов не имею, — откровенно ответил я.
— Ага, — Кероб почесал затылок. — Значит, с Ветой? Вот прям уже всё? Точно-точно?
— А что, есть сомнения? — ухмыльнулся я.
— Не знаю, — хмыкнул парень. — Потому и спрашиваю.