― А зачем? ― я потянулась к кружке, но теперь она стояла слишком далеко от привычного места, поэтому пришлось сделать вид, что мне изначально хотелось взять пирожок. Тот оказался весьма и весьма приличным, так что я не расстроилась. ― У нас очень мало магов, все только ведьмы, а ведьмам особенно учиться не нужно.
― Слышал бы тебя мой учитель, ― только и вздохнул Элист.
Я смотрела на тролля уже почти с нежностью. Шишковатая лысая голова, непропорционально маленький нос, курчавые волосы и глубоко посаженные глаза становились с каждой минутой все роднее.
― Возьми-ка, ― потянувшись, ворон передал мне мою кружку, ― пей и не пугай больше бедолагу.
Вот опять, подумала я с какой-то нездоровой обреченностью, помог ли он подавальщице, когда она пыталась уместить на маленьком столике, рассчитанном на двоих, еду на десятерых, которую сам же заказал? Нет. Зато вот сейчас сидит и как-то ненавязчиво, я даже не знаю, в какой момент начал, придерживает стул, на котором я качаюсь, подает мне все, чего мне хочется, и уже дважды, если не ошибаюсь, напомнил служанке, что в мою комнату потребуется горячая вода после ужина.
― Я пару лет учился по обмену в Штроме, ― продолжает ворон, даже не пытаясь игнорировать мой пристальный взгляд. Он в ответ рассматривает мое лицо с неменьшим вниманием, но рассказ не прерывает. ― Конечно, магией я не обладаю, поэтому заканчивал военную академию, тем не менее даже нам читали сразу несколько курсов магии. Видишь ли, в Штроме таковы особенности фона, что магия может проснуться даже в довольно взрослом человеке или оборотне.
Я в какой-то момент перестаю улавливать суть его слов, от пристального темного взгляда в животе будто взлетает и мечется целое облако бабочек.
«Так это совсем не метафора, ― с ужасом подумала я, прижимая одну из ладоней приблизительно туда, где находится желудок. Представления об анатомии у меня достаточно четкие. Мне кажется, я чувствую трепетания крылышек. ― Неужто в глупых дамских романах все правда?»
― У тебя такой взгляд, ― переходит на шепот Элист, склоняясь чуть ниже ко мне, и меня опаляет жаром. Я чувствую, как краснею, но ничего не могу поделать. И глаз от него оторвать не могу тоже. ― Тебя тошнит?
Очарование момента разрушилось так же быстро, как и возникло, бабочки осыпались прахом, и я только вздохнула, отстраняясь от красивого, будто высеченного из камня лица.
― Что-то я устала, ― пробормотала я не слишком внятно. ― Пойду приму ванну.
Уверенная, что Элист следит за каждым моим шагом, я несколько нетвердой походкой проложила себе путь между снующими посетителями и взбежала по лестнице без единого скрипа. Сколочено все было на совесть, и это отчего-то восхитило мой разгоряченный элем мозг. Охлаждало его другое, а именно, один наглый ворон, который сначала так проникновенно смотрит, а потом совершенно спокойно выдает какие-то глупости.
В раздражении я пнула деревянную лохань, исходящую паром. Комната была небольшой, и та занимала почти все свободное пространство, поэтому пинать тут особенно больше и нечего было. Я обессиленно присела на край, пробуя воду – слишком горячая, можно еще немного попредаваться унынию вкупе с бичеванием. В целом чувства эти были мне совсем не свойственны, а деятельная моя натура была скорее склонна испытывать презрение к людям, подверженным меланхолии, потому я занялась пересмотром собственных вещей. Много что следовало постирать, поэтому я, стянув пыльную одежду, плотно завернулась в полотенце и крикнула служанку. Та явилась быстро, и я передала ей целую кипу как своих, так и вороновых вещей и пару монеток. Уже завтра утром мы заберем одежду выстиранной и выглаженной.
Сумка с переданными отцом специями выглядела теперь, когда мне срочно нужно было чем-то заняться, весьма привлекательной, и я с любопытством сунулась внутрь, разбирая ароматные бумажные пакетики. Что ж, учитывая, что все наши вещи теперь пахнут этой непередаваемой смесью, осторожничать смысла не было. В сумке нашлись и перец, и ароматные соли, и смеси для рыбы, мяса, птицы, картофеля, даже для горячего вина. К последней прилагалась инструкция, как правильно его готовить, и я прочла ее с веселым интересом.
В маленьком кармашке, застегнутом на три пуговицы, обнаружилась вещь куда более ценная, а именно приятно звякнувший мешочек. Я, вся обложенная специями, довольно улыбнулась, вытряхивая его содержимое прямо на пол. Двадцать золотых, семь серебрушек и горстка меди. Достаточно, чтобы месяц жить, ни в чем себе не отказывая, да еще и снять на тот же месяц жилье.