Этот вздох, казалось, только усугубил ситуацию, и он впился в ее лицо взглядом еще более жадным, потому что огненный шар в его груди вел себя откровенно садистски, и оборотню все труднее было ровно дышать.
Самым обидным, пожалуй, было даже не то, что девица рассмеялась, а то, как спокойна она была. Ее не волновал ее собственный вид, да что там, ее не слишком интересовал вид самого Фина, которого она, очевидно, не ждала. Ее скорее интересовал сам факт его появления, и она ни капли не скрывала этого равнодушия. Подумать только: он ночами не спал из-за ее взгляда, он видел ее лицо каждый миг, стоило закрыть глаза, рядом с ней он совершенно потерял хладнокровие заодно с самообладанием, а она совершенно равнодушна.
«Я рассуждаю, как какой-то неуравновешенный одержимый желанием юнец», ― признался самому себе Фин, и тут же стало чуть легче. Как известно, уже даже само принятие проблемы – первый шаг к ее решению. А тут, между ним, после недолгого раздумья усевшимся обратно в горячую приятную воду, и девицей с восхитительно костлявыми плечами и самыми необыкновенными глазами на свете, явно назревала проблема.
Ожог. Рия
Естественно, я узнала его с первого взгляда. Во-первых, совсем уж глупой я не была, так что связать собственные мысли о летней встрече и перо в пальцах смогла запросто. Во-вторых, кажется, эти глаза я узнала бы из тысячи глаз. Разве что лицо его теперь, чуть более загорелое, совершенно мокрое и такое близкое, казалось куда красивее, чем тогда, на улице.
Мой истерический смех, кажется, был как-то не так воспринят, потому что гость очевидно помрачнел, но я усиленно молчала, пока не почувствовала странное жжение в ладони. Оно становилось все сильнее, и я, подняв левую руку ладонью вверх, разжала пальцы. Перо горело синим пламенем, притом совершенно без запаха, да так быстро, что через пару мгновений осыпалось черным пеплом меж пальцев на пол. Через всю ладонь, немного цепляя запястье, остался широкий, в точности повторяющий его очертания, ожог.
― Дай руку, ― не дожидаясь от меня каких-либо действий, мой ночной гость ухватил меня за пальцы, не делая еще одной попытки выбраться из воды. Пожалуй, он вел себя несколько странно, но даже не представляю, что делала бы сама на его месте. И все же когда он коснулся обожженной кожи, я не смогла не вздрогнуть. ― Потерпи немного, ― мягко попросил он. Мне показалось, его голос еще прекраснее его глаз. Несколько неразборчивых слов, еще одно прикосновение к болезненно чувствительной коже, и мне легче. ― К сожалению, шрам останется. Нельзя вызвать высшего оборотня без его дозволения безнаказанно.
Вот как, он высший оборотень. Я задумчиво уставилась в его прекрасные соколиные глаза, желая провести так по меньшей мере несколько часов, когда в дверь вдруг раздался дробный стук.
― Рия, ты еще не спишь? ― Элист, судя по голосу, зубодробительно бодрый, несмотря на поздний час, желал общаться.
― Нет, и, знаешь, мне потребуется еще горячая вода, ― не выныривая из задумчивости, крикнула я в ответ, наблюдая, как напряглось лицо оборотня. ― Давай поговорим завтра.
― Рия, ― Элист заговорил тише, тон его изменился. Я рассеянно моргнула, разрывая зрительный контакт. ― Неужели ты мне не откроешь? Я еще не все тебе рассказал.
― У меня тут небольшая неожиданность, ― тоже заметно тише ответила я. ― Хотя, скорее, большая, ― тут я совершенно неожиданно для себя хихикнула, совсем как девчонка, и имела удовольствие наблюдать, как идеально очерченная бровь моего нового старого знакомого ползет вверх. ― Словом, приличные девушки мужчин по ночам в спальню не пускают. ― Вторая идеальная бровь последовала за первой следом. Тут я совсем смешалась. ― В общем, пусть мне принесут еще воды, ладно? Еще столько же.
― Ты ее выпила, что ли? ― заинтересовался Элист. ― Ладно, распоряжусь, но это будет не скоро.
Я мучительно краснела, совершенно выведенная из равновесия.
― Значит, ты Рия, ― проговорил, наконец, оборотень, когда Элист ушел. ― Меня зовут Фин.
Он протянул мне руку прямо из воды, и я, замешкавшись, окинула его едва ли не безумным взглядом. Не могу в это поверить, сидит в чужой ванне, полностью одетый, мокрый с ног до головы, и выглядит при этом так величественно, будто был рожден падать с потолка в гостиницах. Совершенно невозмутимо наблюдал, пока я тут краснела, бледнела и блеяла нечто несвязное в ответ Элисту и не могла оторвать взгляда от его лица. Я ведь тогда, летом, его и не запомнила почти, только глаза. Теперь он весь был для меня открытием. И это открытие тянуло мне руку для приветствия из моей собственной ванны.