Люк Глауб не скрыл от крестного сына ни должности, ни названного родства с Фином, поэтому из уважения к старику, а больше из любопытства Димитрий с видимым усилием стряхивал сонливость и принуждал себя к резкому пробуждению.
― Такие фокусы лучше проворачивать лежа, ― ехидно заметил посетитель, наблюдая, как медленно моргает маг. ― Спать, я имею в виду.
― Проходи.
Пробуждения не наступило, но он принял поражение от организма с высоко поднятой головой, ничуть не расстроившись.
Три ступеньки, и Фин внутри. Видимо, Сыч достаточно долгое время готовился к переезду, потому что дом выглядел настоящим близнецом проданного – по крайней мере, первый этаж в точности повторял планировку. Главным недостатком нового жилища мага, по мнению сокола, было его расположение. Привычному к скалистым просторам Берграйха, где большая часть троп была неодолима для человека, а поместья и замки располагались на значительном расстоянии друг от друга не только по причине рельефа, но также из-за ревностного отношения к границам владений, соколу было смешно наблюдать за толчеей в столицах других королевств. Сам бы он не променял дом с собственным садом в стороне от торгового пути и столицы – свое новое гнездо – на этакое подобие собственности. Три шага от тротуара, и уже ступеньки. Ни забора, ни сада, ничего – сразу дом.
Словом, Димитрию он не завидовал, в этот раз слету определившись, что не желает принадлежащего ближнему.
«Могу ли я звать себя завистливым?» ― вдруг мелькнула и тут же исчезла мысль.
Такие пространные размышления были вполне в его характере, но не в духе деятельной молодости, поэтому Фин запросто отмел досужие рассуждения, полностью обратив внимание на гостеприимного хозяина. Димитрий двигался безмолвно, преимущественно с закрытыми глазами, ориентируясь не то на невероятное чутье, не то на богатый опыт подобного времяпрепровождения. Кухня его, куда менее светлая, но совершенно такая же просторная, как и в прежнем доме, была полностью обжитой, заставленной множеством банок, в том числе непрозрачных, с содержимым сомнительного, определенно не съедобного характера; коробочек из картона, дерева, металла, громоздившихся одна на одной; утвари какого угодно, только не кулинарного назначения. Здесь варили, смешивали, отмеряли совсем не продукты, это была настоящая лаборатория мага, в которой по причине какого-то невероятного недоразумения хранились тут и там столовые приборы. Казалось, они-то тут точно лишние и попали сюда случайно.
«Неужто и моя кухня когда-то так выглядела?» ― Фин усомнился было, потом вспомнил несколько не отмывшихся странных пятен и прожженный явно кислотой подоконник и перестал задаваться вопросами, ответы на которые получить не желал.
Тем временем кухню-лабораторию наполнил аромат кофе, напитка богов, который сокол недолюбливал, но уважал, потому что пить его ничуть не более просто, чем дрянной виски, который прячет среди своих носков Рихард. Без молока и сахара горькую сомнительную жижу, выходящую из-под рук поваров королевского дворца, терпеть он был не в состоянии, с ними же – не находил сходства с первоначальным напитком. Впрочем, маг явно заслужил шанс для своего шедевра уже одним только тем, что сварил кофе не только с закрытыми глазами, но густотой способный посоперничать со смолой. Это слегка пугало, но ничьего мнения Димитрий не спрашивал, других напитков не предлагал и вообще вел себя поразительно уверенно для спящего на ходу, поэтому когда он снял джезву с плиты и разлил исходящее паром ароматное варево по кружкам – Фину половину, себе полнейшую – сокол промолчал. Сыч разбавил водой поразительно густое содержимое для Фина и первым сунул нос в чашку.
― Это точно не убьет тебя? ― Фин осторожно пригубил кофе и признал его более чем приличным. Да что там, кажется, в Берграйхе не умели с ним обращаться. ― Глаза откроешь?
Будь у Сыча необходимость запить таблетку этим кофе, он бы потерпел неудачу, настолько он был густым, в целом, его можно было скорее назвать киселем. Тем не менее, напиток имел успех, и маг сумел открыть глаза уже на третий глоток.