― Верно, всего один обряд очищения…
Мелисса мягко, убаюкивающее вторила аккуратно подобранным словам мага, и я поймала себя на том, что медленно киваю, соглашаясь на любое ее предложение – только бы избавиться от этого смрада, который я вдруг начала ощущать. От моей кожи после слов Риннара будто стало разить сладковатой гнилью разлагающихся тел. Я хотела избавиться от него, я хотела забыть все, что произошло с того самого момента, как я оказалась за пределами родного дома.
― Никаких обрядов! ― Элист, грохнув по столу ладонями, не встал – вскочил, опрокинув тяжелый стул. С этим грохотом я будто получила сильнейший тычок под дых, буквально выбивший меня из омута глаз напротив. Рывком ко мне вернулось и тепло, и самообладание, и я невольно нахмурилась. ― И ты, Мелли, приглуши свои чары, иначе получишь откат прямо в любопытный нос. Девица некромант, как еще от нее должно пахнуть?
Мелисса разочарованно откинулась на спинку стула, я будто проснулась от полуденной сладкой дремы, замечая вдруг ее хищный прищур, тонкую сеточку морщин у глаз, надменную складку у рта. Очарование хозяйки поблекло в считанные секунды. Исчезло ощущение липкой грязи на ладонях, и вообще…
― Это что еще за прием? ― Я услышала свой голос со стороны, будто сквозь толстый слой ваты, краем сознания подивившись, насколько шипящим и злым он был. Я пока только приходила в себя, и ярость не смогла пока прорвать плотный слой наносной, чуждой мне нервозности. ― Так вы встречаете друга? Элист, мы уходим сей же час.
К моему вящему удивлению, он согласно кивнул и помог мне подняться, галантно подав руку. Прохладные пальцы под моей ладонью были тверды и надежны, и я с наслаждением сжала их, получив в ответ такое же пожатие. В два шага мы покинули маленькую кухню и направлялись к выходу, когда Риннар обогнал нас, загораживая собой дверной проем.
― Элист, ну прекрати, не реагируй так остро, ― он вскинул руки в примиряющем жесте. ― Мелли иногда сложно контролировать выбросы магии, только и всего. Мы бы не причинили вреда ни тебе, ни твоей подруге.
― Оставь эти жалкие оправдания при себе, ― Элист ощетинился, едва сдерживаясь. По его щеке пробежала и исчезла тонкая полоска иссиня-черных перьев, и я облизнула пересохшие губы, уставившись на тонкую белоснежную кожу. ― Ты знаешь, что это противозаконно. Думаешь, я не заметил, как ты и сам пытался воздействовать? В транс Рию столкнул ты своим излюбленным фокусом со сталью.
― Мы только хотели помочь, ― под градом обвинений Риннар отступил на шаг, едва не прижавшись спиной к входной двери.
― Свои сектантские штучки оставь при себе. ― Элист нависал над другом хищной птицей, разом став будто шире в плечах и выше. Я впервые в его обществе почувствовала себя в столь полной безопасности, что полностью расслабилась и едва сдержалась, чтоб – и это было бы совершенно органично – не спрятаться за его спиной. ― Если не хочешь, чтоб я донес на твою женушку за незаконное проведение религиозных ритуалов, ты проведешь Рие внеочередное тестирование на поступление в Академию.
― Но это не в моих силах.
― В твоих, и нам нужен ускоренный подготовительный курс.
Ритуал. Фин
Люк Глауб едва сдерживал недовольство, замерев в нелюбимом кресле на нелюбимой террасе. Ему, согласно выражению нежно любимой жены, созданию крайне приземленному, удовольствия торчать на продуваемой всеми ветрами площадке у вершины северной башни замка Фалькенхерц было мало. Еще меньше радости приносило раздражение, которым с каждым словом окатывала его драгоценная женушка. Поэтому Люк сидел неподвижно, старательно акцентируя внимание на деталях. Например, небо было таким же светло-стальным, как нить, которой был расшит его камзол. Люк любил серый цвет. Надо сказать, в нем он был необыкновенно хорош и привлекал женские взгляды, хотя и выбрал отчего-то женщину, которой не было дела до его внешности.
Тем не менее, он был одет в серое, тогда как Девон предпочла сегодня винного цвета неширокое платье в пол. В нем она казалась еще более изящной, и Люк, то и дело абстрагируясь от ее речей, с удовольствием наблюдал за ее драматичными метаниями. Казалось, она играла роль, а он был публикой. Скандал смотрится так наигранно и неестественно, если в нем участвует лишь одна сторона. Но есть ли ей дело? До чего вообще ей есть дело, кроме собственной особы?