Я провела ладонью по поверхности воды, пытаясь отрешиться от одолевающих мыслей, но в очередной раз потерпела поражение. Думала ли я, что все так повернется, когда отправлялась в путь тысячу лет назад в начале осени?
За стеной хлопнула дверь. Я решительно встала, не обращая внимания на ноющие кости – они совершенно не успели согреться. Пора было ставить вопрос ребром, и я не была намерена тянуть ни минуты.
Выбравшись из ванны, я замоталась в халат и, как была босая, постучала в дверь, которую сама же и запирала недавно.
― Элист, можно к тебе?
Он стоял спиной к двери, напряженный и такой видимо холодный, что я почувствовала себя заледеневшей изнутри и едва нашла в себе силы разбить лед, сковавший мои ноги, чтоб сделать первый шаг. Но каждый следующий давался все проще, и когда я, обойдя ворона, положила ладони на его грудь, укрытую еще холодным плащом, я согрелась совершенно, уверенная, что поступаю правильно. Ворон выглядел таким чужим, таким незнакомым, смотрел так недоуменно, что я невольно улыбнулась, отбрасывая последнюю неуверенность.
― Элист, никаких больше тайн.
Наши секреты начались одним осенним днем, когда он ворвался в мою комнату, разбудив меня после затяжного сна, гневно раздувая ноздри. Тогда мне казалось, что он в ярости, сейчас же я понимаю, что он был напуган.
Прикосновение. Фин
Воздух с готовностью спешил навстречу режущим крыльям, подстраивался под его скольжение, выставлял свою обманчивую плотность в ответ на каждое движение. Фин заприметил подворотню, свободную от прохожих, и направился туда, едва сдерживаясь, чтоб не встряхнуться прямо в полете, не уверенный, что сможет выровняться в ставшей непрозрачной пелене. Чуть не рассчитав расстояние до земли во внезапно обрушившемся ноябрьском ливне, он едва успел согнуть колени, смягчая силу удара, но, вместо болезненной встречи с брусчаткой, абсолютно мокрый и в грязных сапогах приземлился на белоснежные смятые простыни.
― Дьявол, ― с чувством прозвучало рядом, и горло Фина сжало болезненным спазмом.
Его бросило в жар, ладони моментально вспотели, удары сердца отдавались в ушах. Перемещения он совершенно не ожидал, хотя втайне от себя самого ждал долгие недели, но теперь, когда все случилось, совершенно растерялся. В глаза бросились беленные чистые стены и простая неширокая кровать, на которую так живописно капала с него дождевая вода. На гостиницу похоже не было, да и вид из узкого окна показался совершенно незнакомым. Все это пролетело в его мозгу за долю секунды, пока он захлебывался собственными ощущениями от долгожданного перемещения.
― Во имя Всетемнейшего, прости! Я случайно.
Пока тело вполне доходчиво объясняло, что узнало говорившую, мозг столь же молниеносно анализировал ее слова.
«Всетемнейший?»
Ведьма замерла у кровати, вцепившись в высокий ворот пижамной рубашки, отчего-то мужской и необыкновенно большой для нее, достигающей колен. Ткань была дорогой, плотной, темно-зеленого цвета, с затейливой вышивкой у ворота. С волос капало, а кожа была розоватой, распаренной после ванны, и Рия казалась чистой до скрипа и такой домашней, что он невольно задумался:
«А кто в нижней части пижамы?»
Эта мысль понравилась Фину еще меньше, чем предыдущая, и он едва сдержался, чтобы не поморщиться.
― Признайся, тебе просто нравится смотреть на меня в мокрой одежде, ― Фин, решив, что постельное белье уже в любом случае не спасти, спрыгнул с кровати без лишней суеты. Мокрая рубашка облепляла, как вторая кожа, волосы были такими же мокрыми, как у хозяйки. Против воли губы растянулись в улыбке, но он не спешил ее сгонять. Рия, и в самом деле, не отрывала от него глаз. ― И непременно в полете.
Уже более осознанно оглядев безликую, но куда более просторную, чем в прошлый раз, комнату, устеленную светлым пушистым ковром, Фин вновь перевел взгляд на девушку. Она молчала, и от тяжелого металлического взгляда что-то в нем начинало закипать, требуя разорвать зрительный контакт.
― Ты все еще в Штроме, ― сделал вывод он, прислушиваясь к энергетическим потокам, ― но больше не на окраине.
Все это было лишь попыткой отвлечь ее, оторвать ее пристальный взгляд от себя, чтоб спокойно и глубоко вздохнуть, выравнивая сердцебиение.