― Ты теперь тоже, ― заметила она, зябко обхватывая себя за плечи.
― Только проснулась?
― Только собиралась спать.
― Где твой приятель?
― Прячется. У меня по утрам не лучшее настроение, ― она, наконец, отвела взгляд от гостя и немного печально уставилась на кровать. ― Ладно, я попробую, а ты подстрахуй.
Не успел Фин понять, что происходит, как она прикрыла глаза и – миг – кровать совершенно чиста и суха. Поразительно, совсем недавно она говорила, что только получила дар, а теперь владеет заклинанием очищения ничуть не хуже его, высшего оборотня и вообще самородка в магии. Решив не заострять на этом внимания, Фин подсушил на себе одежду и, стянув сапоги, с ногами уселся на кровати.
― Не очень-то ты вежливый гость, ― заметила она, отжимая волосы прямо на пол. ― Следовало спросить дозволения.
― Ты бы дозволила, ― пожал он плечами совершенно невозмутимо. Теперь, когда первое волнение схлынуло, он чувствовал себя куда более уверенно. ― Так, говоришь, случайно меня призвала?
― Нет ничего более предопределенного, чем случайность, ― встряхнув головой, она выудила из высокого шкафа плед и полностью закуталась в плотную ткань. Фин выдохнул, лишившись необходимости удерживать взгляд выше уровня ее плеч. ― Как тебе мои новые умения? ― она обвела рукой кровать, где он, Фин, расположился.
― Умение угадывать, когда я вымок до нитки, на высоте, ― признал он. ― Умение следовать договоренностям еще следует немного улучшить.
― Во-первых, у меня ночь только начинается, ― она загнула один палец, ничуть не смущенная. ― Во-вторых, я уже извинилась – выронила перо, а когда поднимала, подумала о тебе.
― Мне нравится, что ты обо мне думаешь, ― сокол чувствовал, что говорит какие-то глупости, но совершенно не контролировал нижнюю часть своего лица: рот говорил не то, что следовало, непрерывно улыбался и готов был смеяться через каждое слово. Это походило на симптом какого-то психического расстройства, но то ли от волнения, то ли от неуверенности, Фин все никак не мог припомнить, как именно оно называется.
― И, в-третьих, ― улыбнулась она на его ремарку также неконтролируемо, ― вряд ли ты имеешь привычку спать в мокрой одежде.
Он хотел хохотать, как сумасшедший, хотел сжать ее руки в своих, хотел обратиться соколом и свернуться на ее груди, хотел целовать ее губы и, возможно, бросить к ее ногам пару королевств. Но, сдержав себя, ухмыльнулся одним уголком рта. В желудке его сворачивался тугой горячий узел, а кончики пальцев зудели – он вдруг почувствовал неодолимое желание вырваться из этой комнаты. Здесь резко стало жарко, так жарко, что кровь его готова была вскипеть. Но под тяжелым пронзительным взглядом он не мог шевелиться, не мог даже дышать чаще.
Спроси кто сокола, что он чувствовал, и он не смог бы ответить. Имени этим ощущениям не было, как не было и верного описания, все, что он мог – переживать их, едва удерживая себя от непонятных разуму порывов.
«Быть может, я действительно болен? Мы видимся в третий раз и лишь во второй говорим».
Серые глаза с синим отливом парализовали его, он чувствовал себя бабочкой, которую вместо булавки нанизали на острие взгляда, такого ледяного, но обжигающего, выворачивающего душу, колдовского взгляда, который мог покорять миры, а выбрал почему-то его, обычного оборотня. Может, не самого обычного, может, даже исключительного, но только не в те моменты, когда она смотрела вот так изучающе, препарируя его сознание, выворачивая наизнанку мысли, на составляющие расщепляя чувства. Ему хотелось встряхнуть ее за плечи и запретить смотреть на него так. Ему хотелось добавить в ее глаза огня, разжечь в них пламя, которое горело бы только для него. Этот огонь, растопивший лед в сине-стальных глазах, жег бы не хуже клейма. Стоило только представить, что она способна смотреть так, и его колени тут же стали ватными, он порадовался, что сидит. Из тела будто кости вынули, вместо них вставив раскаленные угли, от которых все внутри не жарилось, а горело, воспламеняясь, как сухой хворост. Разве не стоит на нем уже клеймо?
В молчании они смотрели друг на друга, не в силах оторваться, и Финист совсем потерял самого себя в перекрестье взглядов, когда Рия вдруг, выдохнув, как перед прыжком в ледяную воду, шагнула к нему и коснулась кончиками пальцев его щеки.