На прощание Фин оставил на подушке у ее лица маленькое перышко. Пока он был не готов, пока ему нужно было время и пространство, которых рядом с ней он совершенно не ощущал. Выскальзывая из тепла ее ладоней, он молился ее загадочному Всетемнейшему, чтоб только она не открыла своих грозовых глаз, чтоб только избежать этого сладчайшего томительного плена.
Девица оказалась студенткой Академии, и он с ощутимым удовлетворением облетел внутренний двор, будто хотел убедиться еще раз, что в прошлый раз ему не солгали. Казалось, окно ее он запомнил лучше, чем дорогу до собственного дома. Да это и не важно – она в Штроме, в Рубине, совсем рядом.
Она позовет – точно позовет! Ведьма с ледяными глазами обернулась нежным маленьким птенчиком, едва он заключил ее в объятия, и эти самые очи смотрели на него совсем не так, как он мечтал, но оттого не менее чарующе. У него было полное ощущение, что крылья сегодня у него в два, нет, в три раза больше, а ветер сам стелется под его перьями, подталкивая его вперед и вверх. Фину хотелось взлететь выше, к самым облакам, и там кричать, петь, пока солнце не сядет.
Но дела не ждали, а сокол – не певчая птица, и он поспешил в свое гнездо, чтобы решить самые важные проблемы до следующей встречи с Рией. Встречи, которой он, пусть он еще и не знал этого, не дождется.
Прощание. Фин
«Фин, дело плохо, ― писал Энрик своим неразборчивым почерком. Три слова – клякса – непонятные каракули, а на приветствие и не стоило надеяться. ― Твоя маменька пишет письма о том, как важно вернуть тебя и женить поскорее. Пишет, к счастью, только мне, но, к несчастью, король все равно прознал».
― Ну да, ― пробормотал Фин с усмешкой, ― тебе-то что, полосатый?
Была глубокая ночь, и он вдруг поймал себя, что не хочет читать дальше, пока не взойдет солнце. В свете дня проблемы всегда кажутся не такими уж серьезными.
«Словом, твой внезапный отпуск подходит к концу. Со своим письмом также вкладываю записку Рихарда. Она мне не понравилась содержательно, я ее скомкал и выбросил, но он заставил вернуть. Порой он бывает чрезвычайно упрям даже по моим меркам, хуже только ты. В общем, не все слова после моего вмешательства разборчивы, поэтому можешь не читать. Просто приезжай, пока они не женили тебя в твое отсутствие».
― Что за чушь?
Фин нахмурился и еще раз пробежал взглядом текст первой страницы. Сомнений не было, Энрик писал все это в большом раздрае, потому что даже не допустил ни одной похабной или оскорбительной шуточки.
«Люка давно не видно, слышал даже, что он покинул замок Фалькенхерц и уже длительное время живет на территории своей стаи. Настоятельно рекомендую тебе вернуться, иначе я обращусь к Люку, и рекомендовать будет уже он. Элиста найдешь попозже, нужно спешить, иначе его вообще никто не найдет».
На этой противоречивой мысли, столь типичной для увлекающейся натуры Энрика, письмо и заканчивалось. Записка от короля присутствовала, но была в ужасном состоянии и содержала требование, от которого в ужасное состояние впал уже сам Фин: вернуться для знакомства с невестой.
И что вообще это значит: «покинул замок Фалькенхерц»? Как отец мог пойти на такое, зная его любовь к матери, больше похожую на обожествление? Впрочем, мог ли винить Фин волка за то, что тот, наконец, не выдержал? Определенно нет, некоторые вещи нельзя терпеть даже от тех, кого ты любишь больше жизни. Точнее, особенно от них такое терпеть и не стоит.
Одно только воспоминание о стае Глаубов вызвало на губах улыбку – вот бы оказаться сейчас там с отцом на миг, вот бы посмотреть на братьев и сестер, на теток и дядюшек, обнять бабушку и дедушку. Как ни равнодушно был настроен сокол ко всему миру, как пренебрежительно ни смотрел, для него существовало то, что было выше и важнее всего на свете – семья.
По матери сокол не скучал. Но и удивлен ее поведением не был – она любила власть больше, чем они с отцом вместе взятые, она была одержима тем, чтоб сын ее первого мужа, истинный Фалькенхерц, занял полагающееся по ее мнению положение в обществе, получил все возможные почести и достиг вершин, никому иному недоступных. Она любила сына, он точно знал, но, положа руку на сердце, не мог сказать, что чувствует это. В любом случае, с королем не спорят.
Не до конца понимая, куда он летит, Фин резко дернул балконную дверь на себя и, весь во власти недобрых предчувствий, взвился в небо. Ночь рухнула на него темнотой и тучами, скрывающими так любимые соколом звезды.