― Все, сударыня, хватит тебе с прислугой время проводить – теперь пора учиться у отца уму-разуму.
Много чего я взяла от отца, но некоторые черты характера, за которые я отчаянно держусь, привиты, должно быть, совсем не им.
Тетка Евгения была женщиной в теле, таких еще зовут дородными, но мне это слово категорически не по душе, хотя бы потому, что оно не передает ее довольства всем происходящим. Евгения искренне наслаждалась каждым днем, самой собой, в хорошем настроении бывала подобна ангелу, в плохом доводила всех до белого каления, включая моего отца. И с абсолютно одинаковым выражением самоуверенного превосходства она как замешивала тесто, так торговалась за очередной медяк в заработке.
Тем не менее, она единственная делала все, что ей поручали, как полагается. Каков бы ни был ее настрой, как бы ни была она недовольна, когда приходилось вынимать каждую кость из рыбины для дорогого гостя хозяина, а все ж выполняла. Хотя, как мне кажется, в выедании мозга меня натренировала именно она.
― Я чувствую.
Я вскочила со стула так, что он едва не опрокинулся, и попыталась было заметаться по комнате, но Евгения не позволила мне, совершенно не оставив для маневров пространства.
― Ой, ну посмотрите, какая чувствующая нашлась, ― всплеснула она руками. ― Ты, сударыня, поумерила бы свой пыл. Девке надо дома сидеть да ждать отца, ясно тебе?
Я замерла, не реагируя на провокацию. Простая женщина с недюжинной смекалкой, умелый манипулятор, да и просто замечательный человек наша тетка Евгения.
― Полагаешь?
Тишка нашелся в лавке. Разглядывал последние из оставшихся металлических зубов с презабавной смесью восхищения и брезгливости. Я немного понаблюдала за нам исподтишка, но потом все же кашлянула, выдавая свое присутствие.
― Давай, Тихон, собирайся. Поедем с тобой на ярмарку.
Мальчишка уставился на меня с недоверием, потом лицо его приобрело то самое выражение, с которым он рассматривал челюсть, так что я как-то подрастеряла энтузиазм. Идея была проста как валенок, и настолько же глупа, но поделать я ничего не могла: волнение, с каждым днем становившееся все более мучительным, совершенно не давало мне думать ни о чем, кроме того ледяного комка ужаса, застывшего там, где совсем недавно колотилось сердце. Мне нужно было ехать к порту, чтоб быть первой, кто узнает о возвращении отца. Я не могла иначе, я не хотела иначе. И, раз уж подвернулась такая необходимость, отчего бы не совместить приятное с полезным?
― Чего встал? Пойди к дядьке Сидору, пусть карету нашу разбирает да грузит в лучшую повозку. ― Я взвесила на ладонь железные зубы. Верхняя челюсть все же просто загляденье, на нее даже кузнец засмотрелся, когда за платьем для жены заходил. ― Вот это отнеси кузнецу, обменяй на тонкие гвозди и две пластинки железных. Он знает каких, я заранее просила сделать. Потом пойдешь к сапожнику…
Да, да, я знала. Я знала, что наступит день, когда мне придется отправиться одной, без отца, без защитника так далеко, как я и не думала. И когда меня посетили первые признаки беспокойства, я тянуть не стала. Пара хороших сапог с уплотненным мысом, прочные широкие штаны, поверх тонкая юбка на запах, да несколько простых рубах мужского кроя.
― А ну, чего девка удумала? ― разъярилась тетка Евгения, глядя, как я примеряюсь к волосам. Да только отреагировать не успела – два щелчка, и волосы водопадом обрушились на пол. ― Дай хоть подравняю, сударыня.
Девица в зеркале определенно вместе с косой скинула пару лет, и ее чуть вьющиеся волосы до плеч тут же распушились.
― Сейчас-то сапоги не напяливай, лето, куда в такую жару? ― тетка Евгения со смесью недовольства и гордости наблюдала, как я осторожно укладываю платья в сундук. ― Да ковры, ковры не забудь без заговоров – в дороге все одно надо что-то делать, вот и поработай. ― Я только фыркнула, принимая от нее одну за другой корзины с провизией. ― И спуску, спуску никому не давай. Я тебя знаю, дерешься не хуже мальчишки. Кто приставать станет – дай в зубы и беги, слышишь? И Тихону не позволяй бездельничать: негоже, что мальчишка взрослый еще, а глуп, как деревяшка. Все одно трястись не один день, пусть считать научится как следует, что ли. И конфет, конфет мне пришли из столицы.