― Ты что же, нашел его?
Сыч старательно сохранял видимую невозмутимость, пододвигая тарелку с печеньем ближе к гостю. Тот, рассмотрев фиолетовую пыль, неравномерно покрывшую угощение, брать их поостерегся.
― Нет, получил срочный приказ вернуться из дворца.
На соколе лица не было, и Димитрий, позабыв о подозрительной пыли, сам нервно вгрызся в печенье.
― Что-то случилось?
― Король настаивает, что мне нужно вступить в права владения княжеством, то есть, жениться на ком-то. Честно говоря, мне все равно, на ком, ― он вдруг провел ладонью по лицу, будто стирая наваждение. ― Я оставляю тут кое-кого важного.
― Надеюсь, меня, ― пробормотал Сыч, обреченно рассматривая окрасившиеся фиолетовым пальцы.
― Женщину, ― вздохнул сокол, и маг показательно погрустнел. Все шло совсем не так, как планировал Димитрий, и ему нестерпимо хотелось выплеснуть в лицо гостю остатки его кофе. Не своего же, право слово, не настолько он зол. ― На самом деле, произошло нечто странное, ― Фин вдруг заговорил быстрее, одним махом допив кофе.
Сыч с грустью проводил чашку взглядом. Прекрасная картина стекающего по каштановым с чудесным медным отливом волосам дивного напитка разбилась о скалы реальности.
«Ну, все, ― растерянно подумал он, ― высший оборотень, аристократ и еще непонятно кто при дворе самого жестокого из правящих короля сошел с ума от переизбытка кофеина. И это моя вина».
― Она сожгла мое перо.
«И вот оно – сумасшедшая, лишившая себя возможности в любой миг дернуть по своему желанию сквозь пространство высшего оборотня, одаренного магией. Она тоже мой кофе пила?»
Не успев додумать эту мысль, Сыч вдруг похолодел. На него накатило столь необъятное чувство вины, сколь и несвойственное ему, и его ладони вдруг дрогнули. Ему, выходит, в самом деле было что скрывать, и куда больше, чем он предполагал. В любом случае, из Фина по делу не удалось больше вытянуть ни слова, кроме адреса, куда можно направлять письма.
― Тебе зачем? ― удивился он, натягивая плащ. ― Пришлешь магического вестника, мы оба достаточно сильны для этого.
― Люблю писать от руки. Так проще выражать чувства.
Бумажку с криво записанным своим скачущим почерком гения адресом и полным именем отправителя Сыч небрежно сжал в кулаке, крепко обняв друга на прощание.
Пирожки. Рия
Таким уж новым, впрочем, мой знакомый отнюдь не был – мы сразу не понравились друг другу, еще в день поступления, когда он облил меня презрением и недоверием. В Академии он преподавал чары воздуха, и на парах нам встретиться не грозило, поэтому я, воспользовавшись первой же возможностью, подловила мага в одном из коридоров и, прижав к стене, потребовала объяснений предвзятого отношения. Тот слегка растерялся от моего напора, но, впрочем, быстро взял себя в руки, ехидно улыбнулся и, подхватив меня под локоток, повел угощать лучшим горячим шоколадом во всей столице.
Маг был нагл, молод и необыкновенно силен, а также остр на язык, хорош собой и ненавидел зиму не меньше, чем я. На этой почве и сдружились, потом же нас быстро объединило схожее отношение к магии и любопытство.
Впервые за пределами университета мы столкнулись перед дверью в мою спальню. Он стоял с занесенной как для стука рукой, но намерения стучать определенно не имел, зато весьма удобно расположил свое ухо вблизи двери. Я, возвращаясь после ночной практики, расхохоталась и приглашающим жестом распахнула дверь. В комнате было пусто, не считая ворона, замершего на спинке моей кровати – Элист дураком не был и первое время был начеку.
Собственно, когда он, спустя неделю, обнаружил меня в таком же положении перед дверью своего кабинета в Академии, мы быстро отбросили церемонии.
― Мир, ты дома? ― я не имела привычки стучаться с того самого дня, как почти двадцать минут дожидалась ответа, а потом обернулась и увидела, как он покатывается со смеху, наблюдая за мной с тротуара. ― У тебя что-то горит!
Едва только шагнув в прихожую, я с криком понеслась в сторону лаборатории, откуда валил ядовитого фиолетового цвета дым. Запахом, впрочем, он был не лучше, поэтому, зажимая нос рукавом, я поспешила рухнуть на пол. Там и столкнулась нос к носу с выглядывающим из-под стола Миром. Его лицо было точным отражением моего – удивленным и любопытным.