— А где мать?
— На заднем дворе, — ответила Чандра.
Мачеха не заставила себя ждать. Она шумно опустила кувшин на пол и сказала с издевкой в голосе:
— Вы меня тут спрашивали? Небось соскучились?
Кальянарамаййар снова покашлял и уселся на стул.
— Что сказала Чандра? — робко обратился он к мачехе. — Завтра смотрины, а я так ничего и не знаю…
— Ваша дочь сказала, что не пойдет за этого жениха, — буркнула Парвати и удалилась с видом оскорбленного достоинства.
— Как же так? — растерянно пробормотал Кальянарамаййар. — Ну, пусть они хоть посмотрят тебя, доченька. Ты же ничего не потеряешь.
Чандра искренне любила и уважала отца. Где-то в глубине души даже его побаивалась. Но сейчас, собравшись с духом, она гордо отрезала:
— Зачем напрасно утруждать их? Все равно не пойду за старика. И не принуждайте!
Прикрикнуть на нее Кальянарамаййар не решился и молча снес эту дерзость.
5
Садовник Перийасами старательно начищал медную дощечку с надписью «Нахараджаййар», украшавшую ворота бунгало «Приют весны». И вот она, точно золотая, засверкала на солнце.
Неожиданно его окликнула жена Намакави:
— Младшая хозяйка целых полчаса зовет тебя, а ты словно оглох, не отзываешься. Да оставь в покое эту табличку — мозоли натрешь!
— Младшая хозяйка, говорит? Ну и пускай! А кто за меня работать будет? — огрызнулся садовник. Он в сердцах отшвырнул тряпку, поправил размотавшийся тюрбан и подкрутил кончики усов. — Лучше милостыню клянчить, чем служить в этом проклятом доме.
Некоторые члены семьи Нахараджаййара обращались со слугами, как с вьючными животными: взваливали на них тяжелую поклажу и нещадно погоняли.
Перийасами задумался о хозяевах. Казалось, он видит их перед собой воочию.
Вот сам Нахараджаййар в расшитом тюрбане, длинном, до колен, черном пиджаке и накидке с золотой каемкой. Зол он, как Дурваса[7]. Слуги от него бегают, точно дичь от собаки. Человек придирчивый, потрафить ему нелегко.
Вот его младший сын Джаханнадан. Слуги его страсть как не любят, и недаром: он обращается с ними по-барски.
А вот и другой сын — Балакришнан. Характер у него неплохой, только уж очень он скуп: три дня будет думать, прежде чем подарить кому-нибудь дырявое вешти[8]. Зато жена его Аламелю — сущая ведьма, от нее ни в жизнь не услышишь доброго слова.
Хозяйская дочь Шакунтала — озорница. Ей бы только пошалить. То оборвет цветы в саду, то разбросает клочки писем по веранде.
Одну хозяйку Камакши Аммаль и уважает Перийасами. Лицо у нее смуглое, с золотым отливом. На лбу — пятнышко. Ни дать ни взять — сама Лакшми[9]. С прислугой разговаривает тихо, вежливо. Если бы она отругала Перийасами, он бы и впрямь расстроился.
Занятый своими мыслями, садовник неторопливо побрел к дому.
Но Аламелю уже забыла, что звала его. Она сидела на скамейке, подвешенной на цепях к потолку, и плела венок из цветов ганахамбара.
Вошел Балакришнан и попросил жену:
— Принеси стакан воды, Аламу, да поживей! Я опаздываю на работу.
— Неужели, кроме меня, и услужить некому? Ни минуты не дадут посидеть спокойно! — прошипела Аламелю, не двигаясь с места.
— Ну, принеси воды! Я же спешу на работу… Ах, совсем забыл, ты ведь так устала, бедняжка: с самого утра не присела — то завтра готовила, то в доме убиралась, — поддел жену Балакришнан.
— Отстаньте вы со своими глупыми шутками!.. Я, слава богу, не какая-нибудь голодранка, — на побегушках служить не буду! — гордо заявила Аламелю.
— Ну, конечно! — улыбнулся Балакришнан. — Ты же единственная дочь самого начальника станции Колапура. Твоими лотосоподобными перстами да притрагиваться к кухонной посуде…
— Что вы привязались ко мне? — перебила его Аламелю. — У вас на уме только работа, ни о чем другом думать не можете. Как утро, так бежите на свой завод. Целый месяц прошу сводить меня в кино, и никакого внимания!
— Хочешь, пойдем сегодня? — предложил Балакришнан. — Только принеси воды, а то я на работу опоздаю, сколько можно повторять!
Аламелю нехотя поднялась со скамейки, завязала узлом распущенные волосы и вышла.
Вернулась она минут через пять.
— Пейте, — протянула она стакан. — Вот вы торопитесь на работу, а ваш брат спит еще без задних ног. Подумаешь, какая важная персона! Напрасно отец так его балует!
Та же мысль, признаться, мелькнула и в голове Балакришнана, но он уныло отозвался:
— Что поделаешь? Наверное, брат родился под счастливой звездой!