Не поднимаясь на крыльцо, он подал ее Хелен почтительно, как подношение: — Мы что-то упустили из виду?
— Не понимаю.
— Картер ничего не знал о результатах полицейского расследования. Ты ему что-нибудь говорила о своих подозрениях?
— Мои подозрения не имеют под собой никакой почвы. Никакой, кроме… — она пожала плечами, прижимая одежду к груди, пытаясь обмануть себя этими словами — невинный обман. — Я просто друг. Мышка в норке. И не более того.
— Хелен — мышка? Та, которая рычит?
Риз улыбнулся, и его улыбка очаровала Хелен. Его брат и ее маленькая ложь были забыты еще до того, как машина Картера исчезла вдали. Рокот мотора растворился в тишине. И между ними теперь была только улыбка Риза, немного печальная, как всегда. Ее ложь была такой маленькой, что можно было не принимать это всерьез. Ее подозрения, а точнее что-то, что только начинало зарождаться у нее, не касались никого конкретно, поэтому тоже ничего не значили, во всяком случае, в эту минуту.
Он взял ее за руку, сел на нижнюю ступеньку и потянул к себе. — Я слышу его, громко и отчетливо. И всегда слышал. Неважно, где я нахожусь, я слышу его. Даже сейчас.
— Твоего отца?
— Ты знаешь, что нужно делать, если кто-нибудь умирает? — Он испытующе посмотрел на нее, как будто ждал, что она, еще до того, как узнает в чем дело, посмеется над его словами.
Хелен покачала головой. Глаза Риза напомнили ей глаза его отца и ее сына. Она не смеялась.
— Нужно накормить духов, — сказал он ей тихо, устремив взгляд на далекие мирные холмы, начинавшиеся сразу за конюшней. — На самом деле нужно разложить для них еду, чтобы они оставили тебя в покое. Даже если никто и не умер, мир духов существует и соприкасается с нашим, но таким образом, что мы не можем ни увидеть их, ни коснуться, ни понять. Во всяком случае, он не мог.
— А ты можешь?
Не глядя на нее, он покачал головой: — Наверное, нет. Какое-то время я совсем не думал о таких вещах. Я был занят… занят этой жизнью, деловой жизнью. Сомнительной хорошей жизнью, которой я тоже не мог ни увидеть, ни коснуться, ни понять. Я знаю только… — Он рассеяно поглаживал руками джинсы, а она думала о том, какой мягкой казалась ткань под его смуглыми руками. — Когда я был мальчишкой, мы часто охотились, отец и я. Если мы подстреливали оленя, он всегда отрезал кусок мяса и оставлял его для ванаги. Нужно кормить духов. Может, это выглядит как простое суеверие, но, на самом деле, это… — он прокручивал эту мысль в голове, роясь в памяти, заново обдумывая. — На самом деле ты проявляешь уважение, признательность, — он посмотрел на нее и удивился, даже обрадовался, заметив ее интерес. — Я сделал это сегодня.
— Подстрелил оленя?
Он покачал головой: — Я накормил духа цыпленком. Сегодня рано утром я ходил на кладбище. Конечно, вместо цыпленка должна была быть васна. Ну, ты знаешь, пемикан[4]. Но у меня его нет, поэтому я взял то, что было. Цыпленок на двоих, замаринованный в горчичном соусе. В общем, тот, которого я приготовил вчера вечером, — его лицо осветилось слабой улыбкой. — Наверное, я настоящий индеец двадцатого века, а? Я накормил духов цыпленком из магазина, а сказал, что у него вкус, как у гремучей змеи.
Хелен тоже улыбнулась.
— Не знаю, почему я тебе все это рассказываю, — сказал он. — Десять лет назад я бы не рассказал об этом никому из твоего мира.
— Это было…
— Точнее тринадцать лет назад. Я знаю, — он опять потянулся за ее рукой.
Она позволила ему взять ее и, на мгновение сжав его руку, легко поднялась со ступеньки, все еще прижимая к груди свою одежду. Дружественное, но прощальное пожатие.
Он засмеялся: — Ты боишься меня, Хелен?
— Конечно, нет, — сказала она слишком быстро и тоже засмеялась. — Даже сейчас, когда я, скажем так, не совсем одета, я чувствую себя в безопасности. Это свойственно женщинам.
Он кивнул, заинтересованный, но не убежденный.
— Поэтому мне лучше одеться.
— Хорошая мысль.
Она поднялась на крыльцо, остановилась, и теперь стояла прямо за его спиной. Ей хотелось, чтобы он что-нибудь сделал. Она не знала, что, но хоть что-нибудь.
— Если ты не хочешь слышать ничьи голоса, тебе, наверное, нужно отказаться от этого назначения.
— Это вызов? — Он поднял на нее глаза и долго изучал, пока она не испугалась того, что он может прочитать в ее глазах. — Ты считаешь, что я теперь его боюсь? Ты думаешь, что если я бросил на землю кусок мяса, я… — он покачал головой, и яркий огонь в его черных глазах потух. — Я сделал это просто так, на всякий случай. Разве это может что-то испортить?
4
Pemican — кушанье северо-американских индейцев, приготовленное из высушенного мяса оленя или буйвола и вытопленного жира, иногда с добавлением сушеных фруктов, и спрессованное в брикеты.