— Тась, ты? А что за номер?
— Потеряла телефон…
— Ну ты растеряша. Что вчера за ЧП было?
Ох, подруга…
Рассказываю Гале о своих злоключениях, опуская только одну важную деталь — секс с Назаром. В моем покаянии все целомудренно и безобидно. Приправлено толикой стеба и очередной досадой, но уже на себя.
— Ты переплюнула Аньку, поздравляю, — смеется, играя мне на нервах.
— Думаешь, могу гордиться? — выдыхаю изо рта пар, наблюдая, как он исчезает в морозном воздухе.
— Унывать точно не стоит. Твой благоверный тоже хорош. Так сильно тебя ждал, что засунул язык в непойми кого.
— Ага, — воодушевляюсь. — Только слепой бы не увидел, что между ними любовь, Галюнь. Может, он и телефон ее взял, ведь так?
— Вполне возможно, Тась. Не загоняйся. Зато ты круто провела новогоднюю ночь.
— А ты как? Твой-то приехал?
Вот с этого и надо было начинать. А я, как обычно, только свои проблемы выкатила и успокоилась.
— Не-а, — тяжело вздыхает. — Свалил из города. Я ему позвонила утром, а он уже в аэропорту. Какие-то ребята у него в Китае выступают.
Мужик у Гали в прошлом спортсмен. Они познакомились на соревнованиях, где подруга освещала события как журналист, а он приехал спонсором одной из команд. Закрутилось, завертелось… и вернулись они вместе.
— Надо было с ним ехать, — поучаю, а сама думаю, какого хера я с собой Сережу не взяла в Таиланд.
— Хорошая мысля приходит опосля, — смеется Галчонок. — Что думаешь делать на Рождество?
— Ничего…
Тут теперь не до планов, у меня совесть требует прибежать домой и упасть в ноги мужу с чистосердечным.
— Унылая ты после куража, Никонова.
Неверное слово… Я в ахуе пребываю.
— Слу-у-ушай, если у тебя есть свободные денечки, может, выберемся в кафешку? На каток? Или просто погуляем? — мне теперь, лишь бы дома не сидеть.
— Отличная идея и лучше бы все сразу, — на мое счастье, соглашается подруга.
— Тогда позвоню тебе завтра. Целую.
Мы со Свиридовой ближе, чем с Аней, хоть люблю я обеих одинаково. Просто так сложилось. Мы с Галчонком даже ветрянкой вместе болели. А еще она очень ответственная, внимательная и добрая. В десятом классе, весной, мне так сильно хотелось вербу, что я уговорила ее удрать с дополнительных занятий и пойти в парк. На улице еще холодно, снег местами, а самое красивое дерево с вербой за ручьем. Не пробраться. Я посетовала и, отказавшись от альтернативных вариантов, пошла назад. А эта ненормальная дурочка шагнула в ледяной ручей ради моих хотелок. Две недели лежала с ангиной, но счастливая. Столько лет прошло, а я не забываю ее поступок.
Еще помню, как она впервые встречалась с мальчиком в институте. Не любила. Хотела быть как все. Этот козел погулял с ней пару недель, а потом опозорил на осеннем балу. Она нарядная ждала его у входа, а он при всех прошел мимо и поцеловал другую девушку. С тех пор моя Галюня не подпускает мужиков близко. Кроме одного, которому надо поставить ящик коньяка за терпение и смелость, потому как Свиридова не подарок.
С Анюткой все иначе. Ее семья достаточно обеспечена. Папа — депутат, а мама — заместитель прокурора города. Подруга со школы принимает ухаживания и раболепные взгляды, крутит мужиками, как хочет. И вот теперь появился тот самый неприступный товарищ, на котором она зациклилась. Никого не видит вокруг, ничего не хочет слышать. В голове только он, шикарный красавчик с брутальной небритостью. С ее слов. И, судя по всему, наличие у него жены Аньку не смущает.
Глава 7
До Рождества я грызу себя изнутри и оттачиваю лицемерие снаружи. На все поползновения Сережки в сторону моего тела — завязываю на голове полотенце и, поджав задницу, стону. Башка болит и жопе плохо. Ситуация не просто из ряда вон, а полный мандец. Усугубляют все — мысли о Назаре. Этот драный кот поселился в моей голове, свернулся там и не желает выметаться. Несколько раз я просыпалась ночью от его требовательных рук, что доводили меня до сумасшествия, а потом тихо плакала в ванной комнате, борясь с чувством вины, возбуждением и странной тоской.
Может ли быть, что мне понравился другой мужчина за одну ночь? Почему я вспоминаю его машину, как что-то важное, правильное? Зачем я вытаскиваю его образ в голове, боясь забыть, когда надо стереть навсегда?
Если меня хотели наказать за сделанное, то изощреннее пытки я бы сама не придумала.
Походы с Галей на каток и в кино ровным счетом ничего не меняют. Я каждые пять минут прикусываю язык, чтобы не проговориться. А рассказать хоть кому-то очень хочется. Держать в себе, как ходить в тикающей бомбой, не зная, когда рванет.