Возвращаясь из магазина, притормаживаю у подъезда. Безветренно. Снежок падает крупными хлопьями. Домой не хочу. На улицу выходит соседка с шестого этажа. Здороваемся и перекидываемся дежурными фразами о погоде.
— Как тебя не увижу, ты грустная. Что-то случилось, Тася? — Вера Павловна улыбается тепло, напоминая мою маму.
Хорошая женщина. Странно, что одинокая. На таких приятно смотреть.
Моментально покрываюсь румянцем. “Случилось” — мягко сказано.
— Хандра, наверное, — переминаюсь с ноги на ногу.
— Тася, позволь дать тебе совет, — она стряхивает с рукава назойливые снежинки, и даже это получается у нее нежно, бережно. — Не сиди дома, в одиночестве. Особенно на праздники! Веселись, ходи в клубы, принимай приглашения друзей и подруг! Я сейчас скажу тебе банальную вещь: живи, пока молода. Живи на полную катушку! Флиртуй, заводи романы, бери от этой жизни всё, что можешь! Поверь, мне в мои годы уже смешно идти в ночной клуб, праздновать Рождество! А тебе в твои, как раз грех сидеть дома, в четырех стенах! Годы утекают, как вода. Не заметишь, как тебе будет тридцать пять, потом сорок пять, а потом, вдруг окажется, что ты уже вышла в тираж. Что есть более молодые и уверенные в себе. И вот как раз они-то, и уводят мужей у таких, как я.*
Что бы ни имела в виду женщина, я слышу свое. Как и все мы, люди. Может, и права соседка. Вытравить рефлексию надо и, наконец, переспать с мужем. Стереть Назара из памяти, выкинуть из головы и двигаться дальше. Оступиться может каждый и я это сделала на эмоциях, под душевным порывом и болью. Не специально планировала.
“ И стонала ты на члене верзилы исключительно от душевных ран”.
Заткнись!
Молчи, твою мать…
Забуду и точка!
— Спасибо, Вера Павловна. Так и сделаю.
Сердечно прощаюсь с женщиной и гляжу ей вслед, пока она не скрывается за углом многоэтажки.
Звоню Свиридовой. Кому еще-то надоедать? Серега последние дни не в своей тарелке. Чувствует, наверное? Или в его душе тоже перевороты от встречи с первой любовью… Как ни странно, но я хочу, чтобы так и было. Не заслужила я простого, человеческого счастья.
— Чем занимаешься? — вышагиваю по тротуару взад-вперед, глядя под ноги.
— Ляжки тяну и смотрю телек, — кряхтит Галюня.
— Может, замутим что-нибудь на Рождество? Мужчин познакомим, сами повеселимся? Надоело по норам сидеть. Предлагаю в клуб поехать.
— Хорошая идея. Кстати, Анька обещала досрочно освободиться из заточения и тоже предлагала замутить сходку.
— Она с ним? — улыбаюсь, представляя счастливую мордашку подруги.
— Вроде да, — заговорщически шепчет Галчонок и сплевывает три раза. — Не сглазить бы.
— Отмечали вместе?
— Нет, но он утром первого прикатил, весь из себя, с подарками. Правда, вымотанный в хлам. Анька жаловалась, что уснул сразу.
— Нормально. Кони тоже устают. Но я рада за нее…
— Жди моего звонка через пару часов. Лютов говорил что-то про загородный отдых. Оттуда можем и в клуб рвануть. Я знаю один очень классный. “Нокаут” называется.
Хорошо не “Симбиоз”...
— Мне уже нравится, — соглашаюсь на все.
Предложи она мне сейчас в прорубь прыгнуть — не отказалась бы. Нужна перезарядка. Переосмысление. Либо поговорить с мужем, признаться и разбежаться… Либо забыть, затолкать поглубже, простить себя и жить дальше.
Домой прихожу полная решимости жить, а там время рассудит и все расставит по местам.
— Серёнь! — кричу с прихожей, стаскивая с ног угги. — Как ты смотришь на сабантуй в клубе?
Муж появляется в коридоре, засовывая мобильный в карман трико. Немного взбудораженный, нервный.
Еще бы… Скоро две недели, как у него секса нет. Его Назар в клубе не пялил…
Тьфу, прочь из головы, кошатина!
— Я за любой кипишь, ты же знаешь, Тая, — демонстрирует острые клыки, широко улыбаясь.
Подхожу к нему и обнимаю за торс, прислонившись щекой к груди. Мой. Родной. Привычный и домашний. Пахнет супом, который я с утра сварила и мясом в апельсиновом соусе. Мимишечка, как братик…
Запал раздвинуть ноги перед мужем сразу гаснет. Он вообще не загорался! Помог заботливый гражданин, нечего сказать. Как отшептал, разнеся к херам мое либидо.
И все же я делаю над собой усилие, руководствуясь правильными мыслями, а не навязчивыми.
— Мне, кажется, я готова, — шепчу мужу и трусь носом о его грудь.
— Я рад, Таечка, но мне надо по работе отъехать. Сразу после праздников сложный процесс по наследству. Клиент очень переживает, — целует меня в макушку.
— Конечно, — выдаю более радостно, чем положено в таких случаях, и сразу исправляюсь: — Буду ждать тебя. Надену черное белье и чулки… Ты не устоишь, Никонов.